Конфетка для сурового босса. Судьбу не обмануть. Виктория Вишневская

буду видеть детей?

      Наверное.

      Потому что стоит глянуть на ребёнка вдали, перед глазами всплывает та кроха с одуванчиком.

      Почему я вообще зациклился на этом?

      Спятил, явно.

      В девочке, шагающей вдоль магазинов и мимо прохожих, вижу крошку Еву.

      Возвращаю взгляд на дорогу. Дело пошло.

      Трогаюсь с места и вновь невольно возвращаюсь к малышке.

      Чёрт, нихрена мне не показалось.

      Эта та же кроха.

      Наверняка прогуливается с мамой. Её рядом не нахожу, но…

      И где она? Разве нормально оставлять двухгодовалого ребёнка одного?

      Нахмурившись, паркуюсь на обочине, среди машин. Вылетаю из салона и торопливо иду вслед за крохой. Догоняю её, внимательно оглядываюсь. Она одна. С ней никого из взрослых.

      Что за херня происходит?

      Как и в первую нашу встречу молчаливо плетусь за ней. Вместе с остальными она останавливается у пешеходного перехода. Но, не дождавшись нужного сигнала, топает вперёд, на проезжую часть.

      И я ловлю её за шкирку, резко останавливая.

      – Стоять, – говорю ей грубо, привлекая внимание. Ева оборачивается. На лице растерянность, в глазах испуг. Но всё меняется, когда она видит меня. Вдруг начинает улыбаться. Широко-широко.

      Узнала?

      – Ты! – кричит тонким детским голоском. Да так чётко, будто ей года четыре. Но потом быстро всё становится на свои места. Тычет пальчиком в толпу людей и наивно спрашивает: – Тюта?

      – Нет, мы туда не пойдём.

      Перехватываю её. Вместо красной ткани тёплого платья я сжимаю крохотную ручку. Странно, что одежда у неё такая тёплая. Я умираю от жары в рубашке и брюках. Но у меня дресскод. Я – босс. И должен соответствовать.

      Увожу девочку подальше от перехода. В первое попавшееся кафе. Она вся красная от перегрева, и я заказываю ей молочный коктейль. Чёрт знает, можно ли, но ей бы охладиться. Похожа на варёного рака.

      – Где мама? – спрашиваю у неё сразу, помогая пить коктейль из трубочки. Взял большой стакан, и скорее всего она выпустит его из маленьких пальчиков.

      – Ябота, – говорит это слово, кривляясь. Будто ненавидит его. И зубки обнажает. Блин, миленькая такая. Правда, на беспризорницу похожа. Растрёпанная вся, на шее краска виднеется. И платье, будто надели то, что первое под руку попалось.

      – И с кем ты тут была?

      – Па-па, – лепечет и больше не выглядит такой весёлой. Указывает ладошкой за стекло. – Там. Тётя.

      – Он с тётей?

      – Та, – кивает и обхватывает трубочку, усердно тянет коктейль.

      – Как же он тебя из виду выпустил?

      Она смотрит на меня задумчиво.

      Чёрт знает, понимает ли меня двухлетний ребёнок. Стоит перефразировать свои вопросы?

      – Ты убежала? – спрашиваю по-другому.

      Плечиками пожимает.

      Ясно, в общем. Судя по виду ребёнка, занимался ей отец. И одел её так, будто сейчас осень и, по крайней мере, ноль на градуснике. Но цвет лица становится лучше, пока мы сидим в кафе. Здесь прохладно и можно нормально дышать. Народа немного – это хорошо.

      Но хрен с ними.

      Я