Конфетка для сурового босса. Судьбу не обмануть. Виктория Вишневская

если это неважно, позвоните попозже.

      – Важно, – чеканю, ладонью подзывая к себе официанта. Девчонка как раз проходит мимо меня, и я указываю в детское меню, в каждый пункт. – Я встретил твою дочь на улице. Адрес скину сообщением, не задерживайся.

      Глава 8

      – Ты ешь, как котёнок, – с интересом наблюдаю за ребёнком, подперев голову рукой. Я заказал полностью детское меню, а всё, что она попробовала, – по ложечке из каждого блюда. И упорно тянется к молочному коктейлю, который я у неё отбираю.

      Не капризничает, но дуется, поглядывая на меня исподлобья.

      С виду куколка-куколка, а по характеру… та ещё веселушка и дебоширка. Но в садике она была другой. Грустной, зажатой.

      – Коёнок, – повторяет за мной, покачивая головой в такт музыке, играющей в кафе. – Мяу-мяу. Табачка. Ав-ав.

      – Молодец, – хвалю её и нервно посматриваю на часы Патек Филипп. Мои любимцы. И как бы брат не пытался склонить меня в сторону Ролекса, своим вкусам не изменяю.

      Я скинул Милане сообщение сорок минут назад. И уже опоздал на совещание. А через двадцать минут у меня встреча. Но на неё я, чувствую, тоже не попаду.

      – Пи-пи отю, – вдруг проговаривает куколка, уставившись на меня огромными голубыми глазами.

      – Пи-пи? – нервно сглатываю. – В туалет?

      Активно кивает.

      – Та-а-а.

      И ножки вместе скрещивает, показывая, как ей невмоготу.

      Только сейчас замечаю, что она без носков и в босоножках разного цвета. Один более розовый, другой светло-оранжевый. Её дальтоник одевал?

      Блин, не время об этом думать.

      Мне как с ней поступить? В туалет вести? А она сама справится? Нет, конечно, не сможет. Варя, дочка Руслана, ещё на горшок ходит. В этом я уверен на сто процентов. А они одного возраста. Она в унитаз не провалится, если я её одну в кабине оставлю?

      Или мне нужно поддерживать её? И как? Подмышки? Или кричалками: «Давай-давай»?

      – Дождёмся твою маму, – говорю серьёзно, не решив, что делать. Вижу, как слезятся глазки, и уже чётче прошу: – Пожалуйста.

      Родители в детстве твердили, что это слово помогает.

      – Ева!

      Знакомый голос проникает не только в уши, но и в самую грудь, как стрела. Приносит за собой облегчение. Впервые в жизни я заволновался так, что по спине скатилась предательская капля пота.

      Девушка, которую видел вчера в детском саду, несётся сломя ноги. Не представляю, как она балансирует на высоких каблуках и в узкой юбке, выделяющей красивую фигуру.

      Если в первый раз не заметил её, то сейчас… радует глаз. Хорошенькая фигурка. Собственно, как и миловидное перепуганное личико.

      Всматриваюсь в большие глаза, в которых плещется растерянность, испуг и переживание.

      Милана подлетает к нашему столику.

      И под громкий радостный вскрик: «Ма-ма!» – обнимает дочь, падая рядом, на кожаный красный диван.

      – Как я рада, что ты в порядке, – дрожащим голосом еле-еле выдавливает из себя.

      Нет. Только не это.

      По щекам шатенки текут тонкие ручейки. Она поджимает искусанные красноватые губы и крепче стискивает