Чернее черного. Весы Фемиды. Найо Марш

давая понять, что тема исчерпана.

      – И хорошо. Я рад. С добрым утром, Чабб, можно вас на пару слов? – сказал мистер Шеридан.

      – Конечно, сэр, – ответил Чабб.

      И мистер Уипплстоун обратился в бегство. Юноша дошел с ним до угла. Здесь мистер Уипплстоун собирался его отпустить и направиться к Баронсгейт. Он обернулся, чтобы поблагодарить сопровождающего, и снова увидел дом с его гирляндами и нелепым садиком, теперь весь залитый солнцем. Ни слова не сказав, мистер Уипплстоун резко свернул налево и оказался у дверей фирмы «Эйбл, Вертью и сыновья, на три ярда опередив попутчика. Он вошел в контору и положил на стол пухлой дамы свою визитную карточку.

      – Я желал бы иметь право первого выбора, – сказал он.

      С этого мгновения все дальнейшее было предрешено. Нет, он вовсе не потерял головы. Он самым разумным образом навел справки, выяснил, как обстоят дела с арендой, канализацией и возможной необходимостью ремонта. Он проконсультировался со своим поверенным, с управляющим своего банка и со своим адвокатом. Трудно сказать, обратил бы он хоть какое-то внимание на их возражения, буде таковые имелись, однако возражений ни у кого не нашлось, и уже через две недели мистер Уипплстоун, к собственному нестихающему изумлению, перебрался в новое жилище.

      Своей жившей в Девоншире замужней сестре он написал следующее: «…ты, может быть, удивишься, услышав о перемене в моей жизни. Не ожидай от этого места чего-либо эффектного, это тихая заводь, полная стариковских причуд, как, собственно, и я сам. Ничего волнующего, никаких «хэппенингов», насилия, отвратительных демонстраций. Меня это устраивает. В моем возрасте предпочитаешь скупую на события жизнь, и именно такой жизнью, – этой фразой он закончил письмо, – я и предполагаю наслаждаться в доме № 1 по Каприкорн-Уок».

      Пророком мистер Уипплстоун оказался никудышным.

3

      – Все это чрезвычайно мило, – говорил суперинтендант Аллейн. – Но чем, собственно, намерена заниматься Специальная служба? Сидеть на растолстевших задах, размахивая нгомбванскими флагами?

      – Что именно он сказал? – спросил инспектор Фокс. Речь шла об их начальнике, заместителе комиссара полиции.

      – Будто вы сами не знаете! – откликнулся Аллейн. – «Его речей чарующих разумность – лишь шелуха парящих в горних дум».

      – А что такое «горние», мистер Аллейн?

      – Понятия не имею. Это цитата. Только не спрашивайте откуда.

      – Да я просто так, поинтересовался, – смиренно сказал Фокс.

      – Я даже не знаю, как это слово пишется, – сокрушенно признался Аллейн. – И что оно означает, уж если на то пошло.

      – Может, оно как-то с горем связано?

      – Тогда какой смысл во всей этой фразе? Никакого. Нет, тут речь скорее о горнах, хотя в них либо дудят, либо плавятся. Ну вот, теперь еще и вы меня расстроили, Братец Лис.

      – Так, может, вернемся к комиссару?

      – Хочешь не хочешь, а придется. Вся эта каша заварилась из-за предстоящего визита.

      – Президента Нгомбваны?

      – Его