Мистификация дю грабли. Сергей Суров

тоже польза есть – державность нашу ширше делают… – махнул рукой князь и призадумался. (Пятерку по географии князь Владимир себе обеспечил).

      – Князь, позволь мне слово молвить… – зашептал ему на ухо Дионисий, заслоняя его спиной от собрания и незаметно убирая с бороды Владимира крошки после трапезы.

      – Говори… – обернулся в его сторону Владимир.

      – Да как-то без твоего гласного одобрения мне, чужаку?.. – потупился Дионисий.

      – Люди добрые, вот мой гость из самого Царьграда желает нам слово сказать! – поднялся над столом князь и рукой указал всем на Дионисия.

      Пирующие замерли над объедками застолья и закручинились: обычно после столь знатного угощения на совете у князя ждали их скоморохи с дудками да рожками, да пляски какие, и в завершение – девицы в кокошниках да с протяжными песнями в хороводе. А тут… Все в унынии полном, рыгая и осоловело после медовухи потирая жирными руками бороды, уставились на гостя.

      – Всё это от неразберихи у вас… – начал издалека Дионисий. – Богов у вас много, вот порядку и нетути. Сами знаете: у семи нянек дите без глазу!

      Поднявшийся за столом нестройный шум на минуту остановил гостя, но не смутил его:

      – Ваши боги и духи, кудесники с волхвами и вправду могут многое… Но когда нужда в них возникает, то им до нас всех и дела нет! На себя всём полагаться приходится, – возвысил голос Дионисий, поправляя рукава.

      – Ну и шо такого? Так испокон веку заведено… – недовольно загудели пирующие.

      – Неправильно заведено, – громко вздохнул Дионисий. – Одна глупость кругом!

      – Поучи ещё нас тут… – вздыбился над столом совсем уж в непристойном виде от дохрена выпитой доброй браги боярин Пукал, советник князя по снабжению войск, и взмахнул рукой:

      – Да видали мы таких… Одна плесень осталась после… – дружно поддержали его сотрапезники.

      – Я не учить вас тут собираюсь, а подсказать, как дела делаются на свете, – с самым что ни на есть миролюбивым видом простер руки к своенравной публике Дионисий. – Вспоминаем, вспоминаем, вспоминаем, с какими товарами и… и рассказами вы имеете дело на привозе? Ну, подле гостиного двора для иноземных купцов? Вас дурят там, как дитяток малых. Показали вам палец, а вы давай смеяться да верить всему. А сами… Да если бы выгоды гостям не было, приходили бы они из стран своих, как они вам сказывают, за выгодой сюда за тридевять земель, за тридевять морей? Кто бы, шобы на рожи ваши посмотреть, перся бы сюды? – совсем уж необычно просто перешел на язык трапезничающих Дионисий.

      В трапезной взорвалось всё, что накопилось на земле, неиспохабленной научными диспутами:

      – Да мы тебя!.. Да тебя, шкурника царьградского, терпеть?.. – следом послышалось:

      – Да, рубите его, братцы! – возопил Владимир, привставая со своей скамейки.

      – Погоди, князь… – обернулся к князю Дионисий. – Порубить всегда успеешь. Вот смотри, что ты от смердов