Мария. Jorge Isaacs

лицом.

      –Куда ты идешь такая счастливая, – спросил он меня.

      –Хотелось бы мне никуда не ходить. Увидеть Эмигдио, который при любой встрече жалуется на мое непостоянство.

      –Как несправедливо! -смеясь, воскликнул он. Несправедливо?

      –Что вы смеетесь?

      –Бедняжка!

      –Нет, нет: вы смеетесь над чем-то другим.

      –Вот именно, – сказал он, взяв со столика в ванной расческу и подойдя ко мне. Позвольте мне причесать вас, ведь вы знаете, мистер Констант, что одна из сестер вашего друга – красивая девушка. Жаль, – продолжала она, расчесывая волосы своими изящными руками, – что мастер Эфраим в последнее время стал немного бледнее, ведь буканьеры не представляют себе мужской красоты без свежих красок на щеках. Но если бы сестра Эмигдио знала об этом, она бы не сомневалась.

      –Вы сегодня очень разговорчивы.

      –Да? И вы очень жизнерадостны. Посмотри в зеркало и скажи мне, что ты плохо выглядишь.

      –Какой визит! -воскликнул я, услышав голос Марии, которая звала мою сестру.

      –Действительно. Насколько лучше было бы прогуляться по вершинам бокерона де Амайме и насладиться… великим и уединенным пейзажем, или пройтись по горам, как раненый скот, отгоняя комаров, не обращая внимания на то, что май полон нукеров…, бедняжка, это невозможно.

      –Мария тебе звонит, – перебил я.

      –Я знаю, для чего это нужно.

      –Зачем?

      –Помочь ему сделать то, что он не должен делать.

      –Можете ли вы сказать, какой именно?

      Она ждет, когда я пойду за цветами, чтобы заменить эти, – сказала она, указывая на вазу, стоящую на столе, – и на ее месте я бы не стала ставить туда другие.

      –Если бы вы только знали…

      –А если бы вы знали…

      Отец, звонивший мне из своей комнаты, прервал разговор, который, если бы продолжился, мог сорвать то, что я планировал сделать после последней беседы с матерью.

      Когда я вошел в комнату отца, он рассматривал на витрине красивые карманные часы и сказал:

      –Это восхитительная вещь, она, несомненно, стоит тридцати фунтов. Повернувшись ко мне, он добавил:

      –Эти часы я заказал в Лондоне; посмотрите на них.

      –Это гораздо лучше, чем тот, которым вы пользуетесь, – заметил я, осматривая его.

      –Но тот, который я использую, очень точный, а ваш очень маленький: вы должны отдать его одной из девушек и взять этот себе.

      Не оставив мне времени поблагодарить его, он добавил:

      –Ты идешь в дом Эмигдио? Скажи его отцу, что я могу приготовить загон для гинеи, чтобы мы откармливались вместе; но что его скот должен быть готов к пятнадцатому числу следующего дня.

      Я немедленно вернулся в свою комнату, чтобы взять пистолеты. Мэри, вышедшая из сада к моему окну, протягивала Эмме букет из монтенегро, майорана и гвоздик; но самый красивый из них, по величине и пышности, был у нее на губах.

      –Доброе утро, Мария, – сказал я, торопясь принять цветы.

      Она, мгновенно побледнев, отрывисто ответила на приветствие, и гвоздика выпала у нее изо рта. Она протянула