Граф Таррагона. Виктор Васильевич Бушмин

все только об этом и судачили…

      – Глупость и бред… – отрезал де Леви. – Мало ли, что я проводил ее, – он запнулся, – вообще-то, если быть честным до конца, я провожал не принцессу, а ее отца…

      – Бог ты мой! – Матье всплеснул руками. – А кто-то мне сказал, что сам король что-то там пообещал кому-то… – его загадочный вид так умилил Филиппа, что тот снова прыснул со смеху. Де Бомон с присущей ему игривостью заметил. – Наплюй на его слова, Филипп. Король у нас, к несчастью, слишком часто стал давать несбыточные обещания…

      То, с какой легкостью он это сказал, еще раз подтвердило решение Филиппа покинуть Париж, Францию и на некоторое время исчезнуть, сгинуть от посторонних и назойливых глаз, чтобы потом спокойно и методично исполнить обещание, данное покойному Клитону. Он уже давно для себя решил, что освободит его отца, что бы это ему ни стоило, пусть даже ценой своей жизни, но не бесчестья.

      – Честь можно так легко потерять… – почему-то вслух произнес он.

      Матье принял его слова с веселостью, хмыкнул и, заговорщицки подмигнув ему, сказал:

      – Вот-вот, я как раз буду охранять покои королевского сектора со второй смены стражи до четвертой… – он еще раз подмигнул ему. – У тебя будет порядочно времени, друг мой…

      – С чего это ты решил, что я сегодня пойду к принцессе?.. – Филипп удивленно посмотрел на него.

      – Ты же сам только что сказал… – де Бомон опешил и растерянно посмотрел на друга.

      – Да ничего я не говорил! – огрызнулся де Леви.

      – А я слышал, как ты сказал про потерю чести… – закатив к небу свои игривые глаза, произнес с ослепительной улыбкой Матье. – А Констанс, как ни крути, девица…

      – Перестань! – Филипп засмеялся и попытался толкнуть, но по-дружески, де Бомона.

      Тот резко отпрыгнул и, вертясь по комнате, затараторил:

      – Девица, девица, девица… – он снова подмигнул ему, – вперед и копье наперевес!..

      – Ладно, – Филипп понял, что товарищ его не угомонится, – только замолчи, умоляю…

      Матье мигом успокоился, правда, снова подмигнул ему и сказал:

      – С десяти вечера до двух ночи… – он понял, что сейчас уж точно схлопочет от Филиппа подзатыльник, раскрыл дверь комнаты и, покидая ее, прямо на пороге повторил. – С десяти до двух, не забудь!..

      – Ух, я тебя!.. – де Леви подыграл ему, вскакивая с постели и устремляясь за де Бомоном.

      Матье выскочил из комнаты в коридор, снова развернулся и, понижая голос, повторил:

      – С десяти до двух…

      Филипп засмеялся, кивнул ему в ответ и закрыл дверь. Он прошелся по комнате. Слова Матье запали ему в душу. Тем не менее, он беспокоился, но не за себя, а за принцессу, которая могла, чего доброго, наделать глупостей и осложнить жизнь себе, а что будет с ним самим…

      Он присел на край постели и задумался. Честь не позволяла ему переступить через чувства, но эти же самые чувства толкали его на безумства. В голове промелькнула сумасшедшая мысль – что если не упираться набегающим на него чувствам, пуститься по течению жизни, а потом