Отдел убийств: год на смертельных улицах. Дэвид Саймон

раз сегодня он ходил в отдел ограблений по соседству, поднимал все нападения с ножом на Северо-Западе в поисках даже призрачных зацепок.

      То, что Эджертон расследует новое убийство, мало что меняет. Как и то, что он без жалоб группе поехал на самоубийство. Его загрузка по-прежнему раздражает сослуживцев, особенно Боумена и Кинкейда. Роджер Нолан, будучи их сержантом, понимает, что дальше будет только хуже. А его работа – не давать детективам грызться, поэтому сержант, слушая перебранки, лучше других понимает, что в каждой шутке есть только доля шутки.

      Например, Боумен никак не может уняться:

      – До чего мы докатились, раз теперь даже Гарри приходится выезжать на самоубийство.

      – Не переживай, – бормочет Эджертон, вынимая листок из печатной машинки, – на этом я исчерпал свою квоту на год.

      Тут даже Боумен не может не рассмеяться.

      2

      Четверг, 4 февраля

      Только кажется, что это слезы; дождевая вода, скопившаяся в глазах, сбегает мелкими каплями. Темное-карие, они широко распахнуты, смотрят в сторону над сырым асфальтом; угольно-черные волосы обрамляют темно-коричневую кожу, высокие скулы и курносый носик. Губы приоткрыты, искривлены смутным недовольством. Красива даже сейчас.

      Она лежит на левом боку, изогнув спину, подвернув одну ногу под другую. Правая рука – над головой, левая вытянута, тонкие изящные пальчики стремятся по асфальту к чему-то, кому-то, кого уже нет.

      На ней красный виниловый дождевик. Штаны с желтым рисунком, грязные и замызганные. Блузка и нейлоновая куртка под дождевиком разорваны, пропитались красным там, где из нее вытекала жизнь. Вокруг шеи идет странгуляционная борозда – глубокий отпечаток веревки или троса, – скрещиваясь под затылком. У правой руки на асфальте стоит голубая матерчатая наплечная сумка с библиотечными книжками, газетами, дешевым фотоаппаратом и косметичкой с продуктами ярких цветов – красного, синего и лилового – преувеличенно девчачьи, больше говорят о желании развлечься, нежели привлечь внимание.

      Ей одиннадцать лет.

      Среди детективов и патрульных над телом Латонии Ким Уоллес нет простодушной болтовни, грубоватых полицейских шуточек или усталого безразличия. Джей Лэндсман, обходя место преступления, говорит только клинически точными описательными фразами. Том Пеллегрини молча стоит под моросящим дождем, зарисовывая окружение на промокшей странице блокнота. За ними к задней стене дома в сплошном ряду прислонился сотрудник Центрального района, одним из первых прибывший на место: одна рука – на кобуре, вторая рассеяно сжимает рацию.

      – Холодно, – говорит он почти что сам себе.

      С самого начала никто не сомневается, что Латония Уоллес – настоящая жертва, невинная, как редкие убитые в этом городе. Дитя, пятиклассница – ее использовали и бросили; чудовищное подношение беспримесному злу.

      Вызов принял Уорден – ему сообщили не более чем о теле в переулке за кварталом 700 по Ньюингтон-авеню, жилым кварталом в районе Резервуар-Хилл в