Место преступления – Москва. Эдуард Хруцкий

В кабинете закурил, сел у стола, снял телефонную трубку.

      – Алена, – Тохадзе обнял ее за плечи, – мы сейчас поедем к тебе.

      Высвеченная матовыми фонарями аллея была пуста, и из дверей ресторана доносилась музыка, невдалеке, за рощей, шумело шоссе.

      – Алена, со мной ты будешь безмерно счастлива, у тебя будет все. Пошли скорее, – нетерпеливо тянул ее за руки Нугзар.

      У темной купы кустов аллея резко поворачивала.

      Тохадзе даже не заметил, откуда взялись эти двое. Они заломили ему руки, и он закричал, вырываясь.

      – Милиция! – крикнула обретшая дар речи Алена.

      – Здесь милиция, – сказал подошедший Корнеев.

      Он расстегнул молнию на кожаной куртке Тохадзе и вынул из внутреннего кармана пистолет ПМ.

      – Руки.

      Щелкнули наручники.

      – Вам, девушка, тоже придется проехать с нами.

      Алена невозмутимо кивнула.

      …Черный коридор был пугающе длинный. Игорь включил свет. Никогда не запирающаяся его дверь. Дверь с целым набором замочков Клавдии Степановны. И третья дверь с сургучной блямбой печати.

      Игорь прошел на кухню, вынул из ящика пачку кофе, взял кофейник, поставил на газ.

      В коридоре послышалось шарканье тапочек, и вскоре появилась Клавдия Степановна. Маленькая, седенькая, добрая.

      – Ты, может, хочешь есть, Игорек?

      – Спасибо, Клавдия Степановна, не хочу.

      Игорь присел на табуретку, достал сигарету:

      – Ничего, если я закурю?

      – Кури, кури. Может, погреть тебе котлет?

      – Спасибо.

      – Где же ты ешь? Целый день гоняешь по городу голодный?

      – Милая Клавдия Степановна, в нашем городе так много мест, где можно поесть.

      – Разве это пища, так только язву наживают.

      – А жить вообще вредно, милая Клавдия Степановна, от этого умирают.

      Соседка посмотрела на Игоря, печально улыбнулась:

      – Ты все-таки поешь. Я целый час в очереди простояла, а мяса купила.

      – Это подвиг.

      – Все смеешься. А ты попробуй протолкнись, у каждого магазина по пять автобусов из Тулы да Рязани.

      – Там люди тоже есть хотят.

      Клавдия Степановна махнула рукой, оставляя за собой последнее слово, вышла из кухни.

      А Игорь налил в чашку густой черный кофе, закурил.

      Он сидел, бездумно глядя на старые сломанные часы с выпрыгнувшей и не успевшей спрятаться кукушкой, и мелкими глотками пил кофе.

* * *

      Шашлык жарили прямо у реки. Рядом с мостками, к которым был пришвартован катер.

      Шашлык жарили Гена Мусатов и шофер.

      Михаил Кириллович и двое гостей сидели в пестрых легких креслах.

      Дым от мангала низко стелился по земле и уходил вверх, в сторону дачи, стоящей у обрыва.

      – Хочу здесь беседку поставить, да боюсь, начнутся разговоры: мол, нескромно. – Михаил Кириллович встал, потянулся. – А почему, собственно, нескромно? Батька мой, Кирилл Петрович Мусатов, сапоги надел впервые на военной службе. Нас у матери пятеро было, так мы не то что