Место преступления – Москва. Эдуард Хруцкий

других стукачей ищет.

      – Дурак ты, Толик.

      Женя бросил ветошь, которой вытирал руки, и пошел к гаражу.

      – Подожди, Женя!

      – Ну чего? – Звонков обернулся.

      – Ты считаешь, что я должен ему помочь?

      – А ты как думаешь? Я не хочу возвращаться к нашему давнему спору, но ты здорово изменился, когда ушел из театра в ресторан.

      – Знаешь, Женя, чья бы корова мычала… Ты тут тоже не за фантики работаешь.

      – Да. Но есть разница. Я – рядовой инженер, а ты – композитор.

      – Композитору тоже хочется есть в ресторане и ездить на хорошей машине.

      – Ладно, прекратим этот бессмысленный спор. Ты напрасно не помог Игорю.

      – Выходит, помощь ему – это вроде бы индульгенция мне. А я певец из кабака, вернее, из притона! Понял? И иди ты со своим Игорем!..

      Толик зло хлопнул дверцей машины. Включил двигатель. Выжал газ. Заскрипели покрышки, машина на задней передаче вылетела из проулка, словно пробка из бутылки.

      Кафтанов спускался по лестнице, молодо перепрыгивая через ступеньки, на ходу кивал почтительно здоровающимся с ним сотрудникам.

      В вестибюле у лифтов он увидел Корнеева.

      – Игорь Дмитриевич, – позвал Кафтанов.

      Корнеев подошел, по-военному вытянулся.

      – Вольно, – усмехнулся Кафтанов, – слушайте, что это за особые отношения у вас с полковником Громовым?

      – У меня с ним нет никаких отношений.

      Кафтанов внимательно посмотрел на Корнеева.

      – Эта история в ресторане «Архангельское»?..

      – Я приехал туда поговорить с руководителем оркестра, мне стало известно, что в ресторане бывает Тохадзе.

      – В какое время вы приехали?

      – В пятнадцать сорок.

      – Ресторан был открыт?

      – Нет. Закрыт на спецобслуживание. Там гуляли какие-то тузы.

      – Откуда такие сведения?

      – Тип и номера машин. Я попросил руководителя оркестра Анатолия Валина проехать со мной, но полковник Громов не разрешил ему этого сделать.

      – Как?

      – А очень просто, – зло сказал Корнеев. – Он меня выгнал вон из ресторана при официантах и музыкантах.

      – Вы ничего не путаете, Игорь?

      – Я-то нет, а вот полковник Громов перепутал меня с лакеем.

      Корнеев говорил громко, и на них начали оглядываться сотрудники, стоящие у лифта.

      – Хорошо, Корнеев, я разберусь.

      Кафтанов повернулся и пошел к выходу.

      И все время, пока он шел по вестибюлю, потом по двору, пока проходил вахту и даже на улице – он думал об этих странных разговорах.

      Игорь Корнеев тоже думал о том же самом. Когда-то давно, еще в школе, классный руководитель Вера Федоровна прямо на уроке, при всех, прочла его любовную записку Лене Голубевой. Игорь выбежал тогда в коридор, провожаемый жестоким гоготом класса. Тогда он понял, что стыд осязаем. Ему казалось, что он липкий. Точно такое же чувство он испытал в ресторане, когда выгнал его Громов под сочувственно-ироническую усмешку метра. Возвращаясь домой, Игорь никак не мог понять, что же изменилось в их работе. За пятнадцать лет службы он перевидал