Роскошная и трагическая жизнь Марии-Антуанетты. Из королевских покоев на эшафот. Пьер Незелоф

как вкопанная.

      – А, вот и ущелье, – сказала молодая женщина.

      Самое время! Открывшийся пейзаж был достаточно интересным, чтобы отвлечь их от принявшего опасный оборот разговора. Круто вниз уходил отвесный обрыв. Лес, словно испугавшись, не приближался к его краям. Ни деревца, ни травинки, ни птичьего крика, лишь хаотическое нагромождение чудовищных скал, насколько хватало взгляда, висящая над ними мертвая тишина и яркое солнце.

      Под впечатлением от вида этой пустыни Мария-Антуанетта прижала руки к груди.

      – Господи! – произнесла она. – Можно подумать, что видишь ад.

      Граф д’Артуа молчал, мысленно проклиная излишне живописную природу.

      – Как я люблю этот лес! – продолжала дофина. – В нем чувствуешь себя свободной. Как подумаю, что скоро придется возвращаться в Версаль и запереться там на всю зиму… Если бы вы знали, Шарль, как я скучаю!

      Молодой человек трижды облизал губы, что говорило о его глубокой задумчивости.

      – Правда? – спросил он. – В таком случае доверьтесь мне, я беру на себя обязанность развлекать вас.

      – Надеюсь, вы станете мне предлагать только благопристойные развлечения…

      – Черт побери! Даже ангел счел бы их невинными… Я задумал устроить в Версале маленький театр, мы будем разыгрывать там комедии.

      – Но для этого понадобятся декорации и костюмы.

      – Ни о чем не беспокойтесь, Антуанетта, я все беру на себя… Теперь другой вопрос: вас порадовала бы поездка в Париж?

      Глаза дофины заблестели от предвкушения.

      – В Париж? Да я уже несколько месяцев умираю от желания съездить туда! Как-то раз я попросила у короля дать разрешение; госпожа де Ноай не возражала, но мадам Аделаида сделала все, чтобы мне помешать.

      – Ничего! – заверил Артуа. – Обойдемся без позволения Вороны и прочих тетушек. Как только мы вернемся, я повезу вас на бал-маскарад.

      – Вы хотите, чтобы я отправилась с вами ночью, одна? Вы с ума сошли, Шарль! Вы прекрасно знаете, что это невозможно. А мой муж?

      – Берри нам не помешает. Вечером, который мы назначим для вылазки, вы переведете стрелки часов на час вперед, и мы устроим так, что этот муж, любитель вина, выпил на одну бутылку бургундского больше, чем обычно. В десять он уже будет храпеть. Вы выйдете из ваших апартаментов; я буду ждать вас в наемном экипаже, который галопом домчит нас до павильона Флоры в Париже. Там уже будут готовы маскарадные костюмы, например серое домино и костюм швейцарской крестьянки для вас.

      – Я бы предпочла что-нибудь другое, – заметила Мария-Антуанетта. – Это слишком банально…

      – Тогда пускай вы будете цыганкой в черном парике… Затем мы отправимся к Добервалю.

      – Кто это такой? – спросила заинтригованная молодая женщина.

      – Танцор из Оперы, который дает у себя, в своих салонах, самые галантные в Париже маскарады. Их посещает лучшее общество. Вы разучите там чакону и куранту, мы весело поужинаем. Ах, моя дорогая, даю вам слово, что и самая глубокая меланхолия не сможет устоять перед таким лечением…

      Мария-Антуанетта, порозовевшая