Верный выход из тьмы. Дэйю Ли

не должны были скрываться, как ты сказала? – спросил он.

      У незнакомца изумрудные глаза и томный взгляд. Каштановые волосы взъерошены, как у рокера.

      – Тогда и я не буду страдать этой ерундой, – второй юноша последовал примеру остальных и раскрыл себя.

      Когда Том увидел владельца третьего голоса, в груди стало тесно. Миндалевидные темно-синие глаза. Рыжие объемные спутанные кудри. Щель между передними зубами. Ногти накрашены черным матовым лаком. На каждом длинном пальце по несколько тонких колец с крестами и цепями. Темный грим клоуна вызывает страх, а не радость: черные полосы краски проходят через глаза, веки накрашены темными тенями, рот зрительно увеличен при помощи той же черной краски. И…

      «Кольцо-коготь», – алхимика парализовало. Дыхание замерло. Происходящее похоже на сон. Томас сделал вывод: перед ним стоит… его отец.

      – Парень выглядит так, будто только что родился, – усмехнулся юноша с ярко-зелеными глазами.

      – Перестань, Роки, он чуть не отправился на тот свет, – девушка ткнула его в плечо.

      «Этого не может быть», – Том с трудом разглядел в молодом зеленоглазом парне своего учителя. «Как же я не понял сразу: эти эмблемы принадлежат клану», – алхимик обратил внимание на детали одежды незнакомцев.

      Солнечный свет играет на волнах: нет толстого льда. Томас задумчиво посмотрел на высокий край утеса. Оттуда парень падал в смиренном ожидании смерти, но почему-то выжил.

      – Какой сейчас год? – тревожно спросил алхимик.

      – Ты чего, обкурился?

      Услышать это от родного отца Том был не готов.

      – Кай, – вздохнула девушка.

      Алхимик сверлил глазами юношу с гримом клоуна. Тот заметил пристальный взгляд и широко улыбнулся. В его эмоциях контрастируют ирония и безумие. Кай достал из кармана штанов портсигар, зажал коричневую сигарету между зубами и зажег ее щелчком собственных пальцев, магическим огнем. Запахло пряностями.

      – Фу, опять ты куришь это дерьмо, – девушка закрыла нос и начала размахивать перед собой руками.

      – Моран из Оленьего леса… Для истинных ценителей прекрасного, – продолжил улыбаться Кай.

      – Тысяча девятьсот девяносто пятый год сейчас, – обратилась девушка к Тому. – Меня можешь называть Хмурик, а это Кай и Роки, мои друзья.

      Она улыбнулась и поправила кудряшку.

      «Навряд ли они знают о моем существовании», – парень пытается мыслить трезво в нестандартной ситуации.

      – А я… Том, – алхимик решил не скрывать настоящее имя.

      – Томас, значит. Неплохо. Мне нравится. У моей девушки так деда звали, – сделал комплимент Кай.

      – Он все связывает со своей пассией, – устало вздохнул Роки.

      – Да ладно тебе, мальчик скучает, – улыбнулась Хмурик. – Господи! – вскрикнула она внезапно. – У тебя кровь!

      Томас сразу понял, что речь идет о нем. Бордовое пятно увеличивается и перекрашивает одну из лучших рубашек алхимика в неприятный цвет. Острая боль в плече и ладони левой руки дала знать о себе, будто ждала своего часа.

      Хмурик