Твоя жестокая любовь. Юлия Гауф

Я ведь нравлюсь ему, вижу, что нравлюсь. Вдруг он станет тем самым, от которого сердце будет радостно биться, ради кого я буду по утрам вставать, и птицей летать, парить как на крыльях?

      – Так вы с Владом помирились?

      – Можно и так сказать. Но, Кать, мы с ним и не ссорились, просто он невзлюбил меня с первого взгляда, едва увидел. Я-то хотела наладить отношения с ним, очень хотела.

      – Да, я помню, что он был редкостной сволочью. Но одно дело – парень-подросток, а другое – взрослый мужчина!

      – Ему двадцать четыре, – рассмеялась я. – Какой из него взрослый мужчина, я тебя умоляю! Избалованный сопляк – вот кто Влад. Папочка разбогател, а Владу лишь повезло. Не думаю, что он сам способен бы был подняться…

      – Тссс, – Катя расширила глаза – удивилась, наверное, от того, как я разошлась.

      Но я в кои-то веки не хочу сдерживаться. Да, я сделала вид, что с Владом у нас перемирие, но обида моя, странным образом, лишь усилилась, окрепла, и подняла голову.

      – … без папочкиных денег. Вряд ли он бы вернулся, если бы хоть чего-то стоил в бизнесе. Думаю, просто сплавили с глаз подальше, чтобы не мешал другим работать. Или просто отдали ему этот город, как игрушку: «Иди, сынок, налаживай работу, открывай новый филиал, чувствуй себя биг-боссом!».

      – Какие приятные слова, Вера. Браво, я в восторге! – раздалось холодное, контрастным душем прошлось по нервам.

      Влад.

      За моей спиной Влад, вот почему Катя пыталась меня остановить! Плохо пыталась, хотя, когда меня несет, меня даже БТР не в состоянии к порядку призвать.

      – Привет, Влад, – пропищала подруга. – Я пойду, наверное. Спасибо за маникюр, Вер, я… пойду. Пока-пока.

      Катя встала, и чуть потрясывая руками с не до конца высохшим покрытием, быстрыми шагами направилась к кассе. Банально сбежала, а мне сбежать некуда.

      Язык мой – враг мой.

      Дьявол! Я ведь не злая, не агрессивная, но почему же я вечно попадаю впросак?!

      – Прости, я в сердцах все это наговорила.

      – Конечно, – невозмутимо ответил Влад, и сел на освободившийся после Катерины стул.

      – Сделать маникюр? За счет заведения, – я замялась, опустила глаза, стыдясь смотреть на него.

      Одно дело – высказывать все в лицо, а другое – вот так, за глаза ругать. Мелко это, подло даже, и с душком. От того и невыносимо стыдно – не только перед Владом, а еще и перед самой собой, что пала я настолько же низко, как и мои бывшие одноклассницы, шушукавшиеся по углам.

      – С врачом я поговорил, затем и пришел, чтобы рассказать тебе. Могла бы и дождаться в больнице.

      – Я на работу опаздывала.

      – Я понял. Так вот, – по лицу Влада сложно понять – задел его мой треп, или нет, – мать можно в Израиль отправить через десять дней. С деньгами я все устрою в ускоренном режиме, но она не выживет. Готовься к этому.

      Зажмурилась от этих ужасных слов, бьющих по нервам. Как я могу к этому подготовиться?