Четыре сестры. Малика Ферджух

всю эту ахинею?

      – Нет, – призналась Беттина. – Это Базиль однажды написал Шарли письмо в таком духе.

      – Какая мерзость! – с отвращением воскликнул Кловис.

      – От любви и не так запоешь, – вздохнула Дениза.

      – «Влюбленный всем сердцем» – это тоже Базиль?

      – Нет. Женская страничка в «Пустяках».

      – Ты правда прочла письмо Базиля, адресованное твоей сестре?

      – Чего только не найдешь, когда сдаешь вещи в химчистку. Ну что? Alea jacta est?[12]

      – Если ты так хочешь, – вздохнула Дениза.

      – Я так хочу.

      Взгляд Беттины стал мечтательным.

      – Скорей бы увидеть физиономию этой ломаки в праздник на Кленовой площади, когда она придет на свидание и поймет, что Влюбленный всем сердцем – это мы!

* * *

      Они встретились на углу улицы Видор; сгущались осенние сумерки в вихре бурых листьев. Они столкнулись лоб в лоб.

      Беттина шла опустить письмо Влюбленного всем сердцем в почтовый ящик родителей Коломбы.

      Женевьева отлично побоксировала с грушей.

      После столкновения они посмотрели друг на друга – и обе растерялись. Покраснели. К счастью, как мы уже сказали, стемнело, и это было незаметно. Беттина не хотела говорить, куда идет, Женевьева – откуда. Смущение одной скрыло смущение другой. И наоборот.

      – Я иду за Шарли в лабораторию, – объяснила Беттина. – Ты поедешь с нами домой?

      Женевьева поколебалась. Она была потная, от нее пахло усталостью и боем.

      Рассказать все – насколько бы было проще. А врать Женевьева ненавидела больше всего на свете. Но она представляла себе, как захихикает Беттина, как раздраженно пожмет плечами Шарли, как напишет что-нибудь ехидное в своем дневнике Гортензия, – и ей становилось страшно. Да и в глубине души было даже приятно, что у нее есть тайна.

      – Нет, – сказала она. – Езжайте без меня. Мне надо кое-что купить. Я доберусь на автобусе.

      Беттина улизнула, вздохнув с облегчением, что не придется выносить Женевьеву, слишком для нее честную. А Женевьева была рада отделаться от любопытной сестры, не зная, что в этот вечер той совсем не до нее.

      Когда Беттина пришла по адресу родителей Коломбы, мама вдруг оказалась в холле здания. Люси Верделен была в купальнике, в розовой панаме из джинсовой ткани и с рожком мороженого-пралине в руке, но Беттину она смерила строгим взглядом.

      – Мама… Откуда ты взялась?

      – Ты уверена в том, что делаешь? – спросила мама, не повышая голоса (она редко повышала голос).

      Беттина опустила глаза на конверт от Влюбленного всем сердцем и замерла в нерешительности.

      – Это необходимо? – раздался голос отца. – Ты не думаешь, что пожалеешь об этом?

      Он появился у лифта. На нем был большой пластиковый фартук цвета хаки, тот, в котором он красил бойлерную.

      – Это необходимо? – ласково повторил он. – В самом деле?

      Беттина зажмурилась. Пусть они исчезнут! Скорее! Она открыла глаза. Она была совершенно одна.

      – Да, – пробормотала она, – необходимо.

      И опустила письмо

12

Жребий брошен (лат.).