и Моря. Камни, ракушки, лепестки – даже на корабле Ана не забывала надеть браслет из ягод. Внешность для нее была, как канва для талантливой вышивальщицы. На Острове Леса она не смела красоваться под грозным взором Инве, но была из тех, на чьей одежде не задерживаются пятна. Чьи волосы вечером вымыты и расчесаны, как бы ни трепал их день. Невеста Алтимара, она имела право и
должна была оставаться красивой. В захваченной деревне – как и дома каждый свободный миг – Ана выбрала дерево и целилась в лист, и в черенок листа. Шутливо соревновалась с Дельфиной и Медой, и выигрывала. Тренировались они все очень много, но Ана, кажется, не опускала лук с тех пор, как Унда научила ее натягивать тетиву. К четырнадцати годам она попадала в мишень с двухсот шагов с закрытыми глазами. Ей, не способной даже ходить быстро, стрелы давали власть бьющего кречета. Руки, натренированные тетивой, могли сжаться в крепкий кулак и при случае выбить зубы. А позже, под светом звезд, разбойница сидела у костра между обоими братьями, с кокетливым цветком в волосах. Смеялась с Теором, что влюблена только в свой лук. Наэв в их воркование вклиниться не умел, поэтому молча смотрел в огонь. В изгибах пламени видел изгибы лица и тела, до мельчайшей черточки знакомые.
Он знал свою Ану, всю, без единой тайны, как звездную карту над головой. Ее привычку откидывать назад стриженные волосы таким движением, будто они по-зимнему длинные. Ее нос чуть длиннее идеального, и пальцы на руках – чуть короче, чем у большинства. Все родинки, все шрамы от детских падений он помнил с давних времен, когда малышами они плескались в Море раздетыми. Ее напряженную походку, босые пятки и то, чего давно не видел сам, – исполосованные голени. На Острове Леса они в полном вооружении пробегали путь от южной бухты до северной, а отставших матушка Маргара гнала плеткой, как ленивых кляч. И хромоножку не жалела. Тысячу раз Ана доковыляла последней, но не остановилась.
Его Ана. Хотя бы в мечтах – всегда его. Смеется с Теором, бросает сладкие взгляды на второго. Наэв смирился, что ей, как и Теору, нравится его дразнить.
Дельфина той ночью, наконец, призналась себе, чего она боится. И упрекнула красавицу:
– Что ты творишь? Хочешь, чтоб они друг друга поубивали?!
– Хочу! – отвечала Ана без тени сомнения. – За меня можно и умереть. – И тут же рассмеялась, искренне превратив все в шутку: – Да что ты, сестра! Мы ведь не регинцы, поединков между собой не устраиваем. Даже за меня.
Волки
– Ну, а ты, – шептала Ана ей ночью, – о ком из братьев ты думаешь?
На ночь галера старалась бросить якорь. Невесты Алтимара спали в обнимку на песчаном берегу, подальше от общей кучи тэру. Дельфина утыкалась головой в плечо подруги и очень тихо отвечала, что в ее мыслях нет никого, кроме Господина Морей.
– Игн смотрит только на тебя. Когда, наконец, ему улыбнешься?
– Я – Невеста, – отвечала Дельфина. – Пусть смотрит в другую сторону.
– Но глаза-то у тебя не завязаны Белой Лентой! Быть не может, чтобы все мужчины были тебе безразличны, – в
