Беспутная жизнь Гавриила Карпова. Валентина Горлова

в мое душевное одиночество, постоянно о чем– то спрашивала, просила почитать стихи, звала курить на балкон и иногда трогала за руку. Но вы же понимаете, что после проявлений любви к этому бездарному человеку, она для меня умерла полностью и бесповоротно. Я таких вещей не прощаю. У меня гордость есть. Я – человек со стержнем.

      Потом пошли песни под гитару, моя самая нелюбимая часть. Они всегда однообразные и не менялись класса с одиннадцатого. Что вообще может объединить людей примерно одного поколения со всех уголков России? Набор песен под гитару. Напоет какой-нибудь Сережка из Ростова Цоя, а Вадик из Владивостока тут же подхватит.

      Коньяк ударил в голову. Я осоловело смотрел на беснующихся пьяных знакомых, превращающихся в полуразмытые силуэты в неверном свете старой люстры с двумя перегоревшими лампочками. Потом были карты, потом эта мальвина, потеряв всякую надежду зацепить меня, пошла в подъезд целоваться с семеновым. Пахло сигаретами, курили уже в комнате и бросали пепел на пол.

      – Машка тебя прибьет к чертям собачьим, –ржал Ваня, лежа на полу и разбрасывая вокруг себя пепел.

      – Я ее сам прибью, – проявил мужскую позицию Паша, стыдливо опуская глаза. Не удивлюсь, если она его дрессировала по выходным, как циркового зверя.

      – Свадьба когда? – не унимался мой тупой и любопытный друг.

      От слова «свадьба» Пашка с отвращением содрогнулся. Еще бы! Для какого самодостаточного мужчины, привыкшего к свободе, это будет приятным напоминанием? Вся эта кутерьма с пупсами на капоте машины, белые тряпичные цветочки в праздничном кандибобере невесты, битва осатаневших от зависти незамужних тридцатилетних девок за пожухлый букет? Нет уж, увольте.

      – А шут ее знает. Я думаю, можно в следующем году. Еще накопить надо. Ее родственники все из Рязани приедут, им надо место найти. Она хочет гулять два дня. Родители тут заночуют, а ее сестра и двоюродные братья… Ох, черт, даже думать об этом не хочу, – Паша напился. Ему было жарко. Он кокетливо расстегнул рубашку на груди, обнажив кудрявые волосы. Иногда я ласково звал его обезьяной за наличие такой несуразной растительности. И это при том, что у него уже начинала светиться лысина на макушке. Его весь вечер донимала какая– то девица, имени не помню, с короткой стрижкой и крашенными яркими волосами. Но все было безуспешно. Этот банкет был организован Пашей с целью надраться и валяться на полу с ощущением внутренней свободы и независимости. Его не интересовали женщины, он отвергал мирской комфорт как мог, отвергал бессмысленную похоть, в отличие от сладострастного грешника семенова. И вот за это я Пашку уважал. Настоящий аскет, бродяга дхармы.

      Надо вовремя уходить с грандиозных пьянок. Еще утром я обещал себе не пить, днем сделал поблажку – выпить бутылочку пива, так и быть, в шесть вечера я уже был решительно настроен на полтора литра, ну а сейчас готов был и одеколон глушить. Даже как– то обидно, что так происходит всегда, что я не могу следовать своим