Врачевательница. Катя Чу

сказать, что Бартлид чувствует себя лучше. Идвионские врачевательницы – волшебницы.

      – Я наведаюсь к нему завтра.

      Оставшись в одиночестве, Эрик подошел к сундуку и достал оттуда серебряный ларь, усыпанный драгоценными камешками, а из ларя вынул образок с изображением Миртла и его символов – трех лучей в уголках. Бог приблизил Солнце, растопил лед и дал жизнь землям, населив их людьми. В Миртла веровал весь Горноземный континент, где, кроме Идвиона и Кригара, ютились еще такие государства, как Верналь, Декия, Калвер, Гренерад и Берсег.

      Но рассеять мрак Миртлу до конца не удалось. С приближением Солнца некоторые тени улизнули под землю. Тень Миртла стала их хозяином, его называли Возмездием, ибо о нем он мечтал. Оставлять людей в этом мире без помощи Бог не мог, поэтому совершил Священный акт – barhlöm, в результате которого Он создал Котлован, наполненный энергетической эссенцией, из капли своей крови. Все, кого наградили магическими умениями: чаровницы, одерты, жрицы и другие, – черпали свои силы из Котлована. Они противостояли Тени Возмездия, Первоте́ни, и ее слугам, демонам, а другие, кто был на стороне зла, противостояли Миртлу. Одерты же использовали силу только при острой необходимости: когда учились ей овладевать, в войне за правые дела и для защиты невинных. Они, в отличие от ведомых Тени, берегли эссенцию.

      Пристроив образок к жирандоли, Эрик сел на стул и приступил к молитве. Перед Миртлом не следовало вставать на колени, с ним говорили как с равным, как с отцом или верным другом. Эрик молился о прощении и помиловании души Хеннинга. Он просил Бога принять его друга в свою Твердь, где о нем бы заботились божьи слуги – миртлики.

      Вытерев с щеки слезу, виктигт закончил первую молитву и принялся за вторую.

      Глава 2

      Эверлида, как и остальные врачевательницы, носила серые одежды, чтобы отличаться от одертов и мирных жителей. Она одевалась в льняные рубашки с растительной вышивкой на рукавах. Идвионки, а Эверлида была как раз одной из них, обожали кружева и не боялись полупрозрачной ткани. Увы, у Эверлиды не было достаточно средств, поэтому она не могла позволить себе кружево. Однако часто любовалась одеждами Хенрики. Во весь голос восхищалась ее гипюром, шелком, тафтой, шифоном, репсом, бархатом.

      В Идвионе свобода в выборе одежды – добрая воля мужчин за женскую покорность. Женщине дозволялись смелые ткани и необычные наряды, поражающие некоторых особо консервативных иностранок, но зато на них налагались другие значимые запреты. Строгое воспитание выкорчевывало из идвионок похоть, строптивость и в какой-то мере трезвую рассудительность. Мало кто задумывался, почему слово мужчины – это слово Бога, а слово женщины – просто слово. А если кто и задавался подобным вопросом, то мужчины заявляли: «Ты видела, в чем ходят кригарки? Замотанные по уши! А у тебя даже плечи открыты. И кто из вас в тюрьме?» И идвионки верили. А Эверлида уж тем более верила всему, что скажет ее отец.

      Грея руки о дымящуюся кружку с чаем из мяты, тимьяна и лемонграсса, она болтала в слабом свете почти догоревшей пары свечей и таращилась