Записки провинциала. Фельетоны, рассказы, очерки. Илья Ильф

делает такие вещи в три часа дня, когда Женя из угрозыска с целой бандой прыщей на лице идет домой на обед?

      Он взял всех, как новорожденных, и повел прямо на протокол. Впереди шла Феня-Локш, за ней женихи, которые крутились от досады, потом Женя с немцем, а позади всех топал Старый Семка со своей смешливой истерикой, которая в тот день была у всей Косарки.

1923

      Антон «Половина-на-Половину»

      Миша Безбрежный встал и выложил свою простую, как собачья нога, речь:

      – Кто первый боец на скотобойне?

      Мы все любили Мишу мозгами, кровью и сердцем. Он был профессор своего дела. Когда Миша вынимал из футляра свой голубой нож, бык мог пожалеть, что не написал духовного завещания раньше.

      Ибо Миша не какой‐нибудь лентяй, который ранит бедную тварь так долго, что она за это время свободно может посчитать, сколько раз ей пихали горячее клеймо в бок и почем был пуд сена в девятнадцатом году на Старом базаре.

      Нет!

      С Мишей расчет был короткий.

      Пар вылетал из быка прежде, чем он успевал крикнуть «до свиданья».

      У Миши была старушка-мама. Он ее держал на одном молочном воспитании, и это было в то время, когда кварта молока шла дороже, чем солдатские штаны.

      Итак, Миша был боец первого ранга и первоклассный сын. И когда он сказал свою скромную речь, мы все ответили хором:

      – Первый боец на скотобойне – Миша Безбрежный!

      Миша достойно улыбается. Он любит почет и доволен.

      Все это было в обед. Миша кладет лапку на свой футляр из бычачьего уда и садится на колбасные шкурки, раскиданные по зеленой траве, как на трон.

      Мы все с любовью смотрим на своего вождя, и один только Антон «Половина-на-Половину», первая завидуля на все Черное море, молчит и играет на зубах марш для тромбона.

      – Что ты молчишь, музыкант? – спрашивает Миша. – Почему я не вижу уважения от дорогого товарища «Половина-на-Половину»?

      У музыканта физиономия мрачнее, чем вывеска похоронной конторы. Он вынимает руку из пасти и визжит:

      – Чтоб я так дыхал, если я тебе дорогой товарищ!

      – Ого! – говорит Миша. – Ты мне лучше скажи. Кто первый боец на бойне?

      Миша подымается с колбасного трона и смотрит подлецу в морду.

      – Первый боец на бойне – я! – заявляет наглец. – Первый боец – Антон «Половина-на-Половину».

      Ленька-Гец-Зозуля и Мальчик-Босой подпрыгивают.

      – Что он сказал? Миша, мы из него сделаем пепельницу для твоей курящей мамы!

      – Не надо! – удерживает Миша. – Ты? – обращается Миша к негодяю Антону. – Ты первый боец? Ты на своих кривых ногах? Дорогой товарищ, у вас губы, как калоши, и уши похожи на отлив под умывальным краном. Посмотри лучше на свои кривые ноги, на свой живот. Это помойница. Ты первый боец? Да у тебя же руки, тонкие, как кишки. Ты лучше вспомни, что тридцатифунтовый баран порвал тебе задницу на куски. Об этом еще писали акт. Дешевая ты лягушка

      Миша смотрит на нас и смеется. Мы смотрим на Мишу и давимся.

      – Иди, – кончает Миша, – иди к своей жене и скажи ей, что ее муж идиот.

      «Половина-на-Половину»