Кавалер умученных Жизелей (сборник). Павел Козлофф

подозренья.

      Я действовал предельно откровенно,

      Когда свои вы сложные вопросы

      Хотели с моей помощью решать.

      Сказал вам о цене, и о проблемах.

      Действительно, я Марту посылал,

      Убрать неподходящие предметы

      От бдительных и посторонних глаз.

      Как знать про ваши трезвые мозги? —

      – Зачем тогда трясти презервативом,

      И пальцы на коробке вспоминать? —

      – Наина, вы же мудрая особа.

      А изредка – совсем, как детский сад.

      Я просто допустил сгущенье красок.

      Как вас, выходит, запросто поймать. —

      – Так вы же цену за молчание назвали? —

      – Цены я никакой не называл.

      Хочу я миллион, а кто не хочет?

      Я полагал, что с вами мы друзья,

      И лишь потом, как врач и пациентка.

      Вы с Глебом всякий раз для нас желанны.

      Отстроитесь, и я приеду к вам. —

      «И, что-то во мне возникли подозренья?

      Всё нервы. Если высплюсь, то пройдёт».

      – Пришлите мне чего-нибудь для сна. —

      – Я лично приготовлю вам напиток. —

* * *

      Наине нравилось, не выходя во двор,

      Ходить по лабиринтам переходов,

      Какими изобиловал отель.

      Была там пара лестничных пролётов,

      И круглая терраса, взгляд с которой,

      Ей сразу полюбился в первый день.

      Стена из очень толстого стекла

      Была, по сути, как окно в природу.

      Вплотную прилепился склон горы.

      – Ты дитятко, Pulsatilla alpine? —

      Наина обратилась к «сон-траве»,

      Простушке Альп из белых лепестков

      С доверчиво открытым жёлтым сердцем.

      – Ты в благостной природе заночуй,

      А мне со сном волшебник наш поможет. —

      Тут, будто бы, совсем издалека,

      Раздался звук, глухой и очень низкий —

      Ночную песнь трубил альпийский рог.

      Его мгновенно эхо подхватило

      И скрылось с затиханием вдали.

      Ну, что же, на сегодня всё, довольно,

      А новый день уже стучится в дверь.

      Она уснула, как успела смежить веки.

      В часы её забвения в ночи,

      Ей не привиделись ненужные картины.

      Открыла утром ясные глаза,

      Как вечером прикрыла на минуту.

      С огромным удивлением узнала,

      Что сладостный и благодатный сон

      Хранил её примерно семь часов.

      А тот бокал, что ей прислал Васильев —

      Две трети райского напитка отпила.

      Всё полнилось притоком юных сил,

      Душа горела жаждою свершений.

      «Волшебный, дорогой Артём Семёныч!»,

      Единственно подумала она.

* * *

      Текст занял с перерывами два дня.

      Она прошлась по созданным страницам,

      Увидела: придется много править,

      Но это нужно делать не сейчас.

      Насмешливый характер, между тем,

      Написанное посчитал абсурдом.

      Наина очень часто размышляла:

      Абстрактное крыло литературы

      Лишь