Откровения, которых не хотелось. Марина Тмин

ты. – Не замечал.

      И затем ты отпускаешь мою руку и уходишь.

      Я знаю, что однажды непременно ты женишься, тебе не нужно даже собираться этого делать. Просто это произойдет, потому что мир так устроен. Вы с ним сделаете все, чтобы я чувствовала себя несчастной. А ты не замечал.

      7

      Я напишу тебе в следующий раз совсем короткое письмо о том, что единственная правота на Земле – это доброта.

      Ты добр, но ты стыдишься этого, и пытаешься свою доброту искоренить, точно это зловредный сорняк. И ты сам становишься похож на зловредный сорняк.

      Я – мишень, на которой ты отрабатываешь свои навыки обидчика и равнодушного человека.

      Что хуже злости? Равнодушие.

      В следующий раз я посмотрю на тебя равнодушно, и ты заплачешь, стесняясь своих слез. И никогда не поймешь, что нужно было стыдиться не проявления эмоций, а своей трусости.

      Тебе грустно, потому что мне стало все равно, но ты был слишком труслив, чтобы сделать иначе.

      Что из этого истинная слабость, и в чем – сила? Сила в Лиличке, всегда улыбаюсь я. А ты все равно не понимаешь.

      Небо нависло над городом, как сушащаяся на веревке постиранная простыня. Облака, как панталоны, развеваются на ветру.

      Гудят лодочные моторы. Прямо надо мной зависает вертолет-кабриолет. Я задираю голову и машу ему рукой. Мне хочется закричать: запретите вертолеты-кабриолеты! Все запретите!

      Но я не кричу. Просто машу.

      Тому, кто управляет вертолетом, меня не видно.

      Двое прохожих тоже смотрят вверх, и мне становится от этого чуть теплее.

      Возле болотно-зеленого дома с лимонными оконными рамами я спотыкаюсь и нахожу монетку. Из-за сиреневой занавески на меня глядят старушка и кот. Я бегу в булочную и выбираю два самых свежих батона, и еще булку с шоколадом.

      Старушка открывает окно я протягиваю ей теплый бумажный пакет.

      Кот жмурится от удовольствия и шевелит усами.

      Я пытаюсь пошевелить ушами, но я этого не умею, поэтому просто немного улыбаюсь. Кот нюхает кактус, чихает, а потом фыркает.

      Я прощаюсь с болотно-зеленым домом, старушкой и котом, и с кактусами.

      Хорошо, что у них на окне висит сиреневая занавеска, из-за которой они могут подглядывать за миром.

      Я захожу в книжный магазин с тревожным предчувствием. Что-то изменилось внутри меня. Бреду вдоль стеллажей и здороваюсь.

      Здравствуйте, Франц. Добрый день, Сомерсет. Как Ваше здоровье, Эмиль? Синьор Гарсия. Эрнест, как сафари, как Куба? Жорж, Эрих, Симона, здравствуйте.

      Здесь пахнет кофе и книгами. Так пахнет дом и спокойствие. И еще немного мандаринами.

      Я думаю о том, что забота – это всегда тепло.

      Холодный человек может сварить горячий кофе, но этот кофе никого не согреет.

      Вообще-то, ты жаркий. Но ты не умеешь согревать и заботиться.

      Книги наблюдают за моими робкими шагами. И я наконец-то понимаю, что больше не хочу дарить тебе книги.

      В них слишком много света и тепла. Дарить хорошие книги – значит заботиться.

      И я больше не хочу писать письма