Откровения, которых не хотелось. Марина Тмин

заинтересовавшие меня, но никогда бы не заинтересовавшие тебя по простой причине – это все в другой плоскости, в другом измерении.

      И наши измерения никогда не пересекутся.

      Мы идем с тобой в кафе и сидим друг напротив друга, такие знакомые, и такие далекие, точно между нами не полуметровая окружность стола с клетчатой скатертью, а километровая пропасть.

      Я могу пробежать двадцать километров и практически не устать, но эту пропасть мне не под силу преодолеть.

      Даже если бы мы нашли километровую веревку и сумели бы протянуть её, ухватиться с двух концов, нам не суждено было бы оказаться на одном берегу. Все, что мы могли – встретиться посередине, повиснуть на канате, и болтаться, рискуя сорваться каждую секунду.

      Так мы и поступили.

      Я привезла тебе скромную самиздатовскую книжонку – старые стихи, там еще много глупостей. Конечно, я всегда пишу много глупостей, но в том сборнике их больше, чем теперь. Может, я немного поумнела, может, запас глупостей исчерпался.

      Черная обложка исчезает в прорве твоего рюкзака.

      Ты скажешь: ты похудела и похорошела. Непривычно.

      А я не буду знать, что сказать. Потому что ты такой же, какой и был. Потому что происходящее сейчас – не может быть настоящим. Ты только один, и ты уже далеко внутри, переработанный материал.

      Живот скручивается, завязывается в узел и зовет в уборную.

      В другой раз я сяду на лавку, буду курить и смеяться. Думать о том же.

      Ты стоишь на площади, у тебя голубой шарф.

      Хорошо, что у меня есть друг, а у него есть коленки, на которых можно полежать.

      У тебя же – не то из-за шарфа, не то из-за окруживших твои штаны голубей и воробьев – как будто вовсе нет коленей. И расы. И видовой принадлежности. Ты практически никто. Отражение бликов от фонтанной воды. Рим славится своими фонтанами.

      Я перебегаю площадь, чтобы поздороваться с тобой. Короткое рукопожатие, которое говорит больше, чем я хотела бы сказать.

      И все равно – недостаточно.

      Ну, говоришь, сделала свои украшения?

      Не сделала, признаюсь я, забыла, и мне становится от этого горько.

      Ведь я же совсем уже большая, и могу брать на себя ответственность за свои действия.

      Это хорошая женщина. У нее взрослый сын, чуть младше меня. И любовник.

      Точнее – она – любовница.

      Ее любовник – ее любимый – для нее готовит.

      Я спрашиваю: ты будешь для меня готовить?

      Ты пожимаешь плечами и отвечаешь, что ты мог бы сварить суп.

      Но я не люблю суп. И тебя тоже не люблю.

      Поэтому мы садимся в кафе на площади и заказываем кофе. Кофе горчит, но я все равно пью. Это приятно.

      Я спрашиваю: хочешь, как в кино, возьмем газеты, и я надену солнцезащитные очки?

      Ты говоришь: вечно ты со своими глупостями.

      Да, думаю, вечно я со своими глупостями.

      2

      Мечеть белая, как снег. Как тот снег, который я выбегала ловить языком в резиновых сапогах.

      Если бы снег можно