Гадалка для холостяка. Анна Белинская

для таких, как моя ба и Агнесса Марковна, демонстрация скромного жилища? А сама, наверное, эта аферистка живет где-нибудь на Рублевке.

      – Не зуди! – песочит ба.

      Оглядываю Рудольфовну: приоделась, губы накрасила, сумочка в тон молочным сапогам, на бледно-голубое пальто брошь прицепила. Шляпки только с цветами не хватает, и точно была бы как Королева Елизавета.

      Слышу звук проворачиваемого замка.

      Подбираюсь.

      Дверь со скрипом отворяется, встречая нас темнотой.

      Смотрим с ба в пустоту.

      Это, типа, нам открыли врата ада?

      Входить или что?

      – ХоспАди?! – Ба отшатывается и прикладывает ладонь к сердцу, когда неожиданно в проеме появляется мрачная фигура.

      Женская.

      – Нет. Белладонна, – представляется низким голосом. – Входите.

      – Отворачивается и бесшумно скрывается в потемках квартиры.

      Рудольфовна крестится, а я прыскаю в кулак.

      Входим.

      Закрываю за собой дверь и улавливаю сладкий запах арома-свечей. Удивительно, что не какими-нибудь дурманящих сознание трав.

      На стене в узкой прихожей прибиты два крючка, и мы с моей спутницей решаем, что они для верхней одежды.

      Бросив на меня настороженный взгляд, Рудольфовна опасливо шаркает в сторону комнаты, из которой исходит тусклое свечение. Иду следом за ба, прижимающей к груди сумку.

      Несмотря на достаточно солнечное утро, в квартире темно, и причина тому – плотные задернутые на окне шторы в комнатушке, в которую мы входим. Эту кладовку сложно назвать комнатой, когда ее стены стремятся сдавить со всех сторон, а количество барахла грозит обрушиться, как лавина с горы.

      Ну и бардак!

      Вожу глазами по комнате, примечая старый диван и потрепанную годами мебель. Небольшой стеклянный буфет, забитый антикварными статуэтками и фаянсом, комод, на котором наставлена куча каких-то пробирок, несколько зажжённых свечей, прибитый к стене ковер и круглый стол, за которым сидит, видимо, та самая Белладонна.

      Небогато.

      Но больше всего мое внимание привлекает антураж. Красота! На шторах гирляндой протянута веревка, с которой свисают искусственные летучие мыши. Задираю голову и смотрю на хрустальную люстру: огромный черный жирный паук пристроен на перекладину, и от сквозняка шевелит резиновой лапой. Оглядываю помещение и замечаю, что таких пауков здесь рассажено много.

      Мне приходится сжать губы до посинения. Это мероприятие уж слишком напоминает что-то среднее между ведьминским шабашем и утренником в детском саду, где для инсталляции насобирали всякого барахла.

      Потираю руки в предвкушении. Мне уже нравится эта буффонада. Даже сон как рукой сняло.

      – Присаживайтесь. – Легким взмахом руки Белладонна указывает на два стула перед собой.

      Выдвигаю табурет для Рудольфовны и помогаю ей усесться. Следом приземляюсь сам.

      Теперь у меня есть возможность получше разглядеть шарлатанку. Блюдо с плавающими в воде свечами, установленное в центре стола, прекрасно