Богатство. Валентин Пикуль

отвечал Андреев, – я давно отставил Неякина за открытый грабеж меховой казны. Он еще в прошлую навигацию обязан был предстать перед судом во Владивостоке, но почему-то на материк не выехал… Получается у нас совсем как у Шекспира: «Не все благополучно в королевстве Датском!»

      – Не все, – согласился Соломин, кивая…

      Он сидел в кресле, ленивый после обеденной сытости; костюм редактора выглядел не ахти как притязательно, Андрей Петрович небрежно смахнул пепел с помятых брюк, слушая разглагольствования генерал-губернатора.

      – Камчатка очень редко попадала в надежные и энергичные руки. Как правило, в Петропавловск сбывали все отбросы чиновничества. А у меня к вам, Андрей Петрович, просьба…

      – Рад буду исполнить.

      – Поезжайте в Петропавловск и в должности тамошнего начальника наложите на Камчатку тяжкую десницу справедливости и благоразумия… Вы там уже бывали?

      – Наездами. В командировках.

      – Каковы же ваши общие впечатления?

      – Да как сказать… – Соломин даже поежился. – Знаете, когда на каждого мужчину приходится всего лишь одна пятнадцатая часть женщины, то нравы далеки от… версальских! Посудите сами: в Петропавловске триста пятьдесят душ, включая грудных младенцев, зато пять кабаков торгуют с утра до ночи – живи и радуйся! Коррупция местных богачей. Грабеж камчадалов и охотников трапперского пошиба. Всюду круговая порука…

      – Вот и разберитесь, – сказал генерал-губернатор.

      Соломину никак не хотелось бросать теплую редакцию (и ту самую даму, которая недавно появилась в Хабаровске, задев его холостяцкое сердце и растрепав ему нервы, без того уже основательно издерганные служебными невзгодами).

      – Вы же мою натуру знаете, – сказал он. – Человек я горячий и, увидев зло, стану его сокрушать.

      – Так и крушите, милый вы мой!

      – Боюсь, и года не пройдет, как я вернусь с Камчатки, представ перед вами уже со свернутой шеей.

      – Быть этого не может, – горячо заверил его Андреев. – Всей властью генерал-губернатора я встану на вашу защиту. – Генерал привлек его к себе и крепко прижал к мундиру, подбитому ватой. – Действуйте, как подскажет вам сердце. Я остановил свой выбор именно на вашей персоне, ибо знаю вас за бескорыстного и делового чиновника…

      Соломин пошел к дверям, но задержался:

      – У меня деликатный вопрос: в случае появления на Камчатке членов правления Камчатского общества – они должны подчинить меня себе или я сам вправе подчинить их своей юрисдикции?

      Вопрос был довольно сложен, и Андреев, кажется, сознательно дал Соломину уклончивый ответ:

      – Подчинить этих махинаторов вам не удастся. Но я не думаю, чтобы Губницкий и его коллега, барон фон дер Бригген, возымели дикое желание вмешиваться в ваши внутренние дела…

      На улице Андрей Петрович невольно расхохотался: какой-то безвестный и наверняка безграмотный урядник управлял Камчаткою, в пределах которой могло бы свободно уместиться великое королевство Италии или Англии!

      Вернувшись