Богатство. Валентин Пикуль

он остался с открытой головой, и мокрые от пота волосы быстро схватило морозным инеем. Теперь все зависело от его каюрского опыта, от мгновенной реакции вожака на команды.

      – Кох, кох! – и вожак уводил упряжку направо.

      – Хугг, хугг, хугг! – и нарты катились влево.

      – Нига, нннга-а! – кричал Исполатов, приказывая замедлить бег…

      Наконец и завечерело. В изложине меж гор открылась широкая долина – это его долина. Летом она будет стонать от шмелиного зноя, вся в удушье сладких высоких трав, а сейчас долина покоилась под синими снегами, тихо звеня от морозов. Далеко за распадком, словно желтый глаз хищника, замерцало окошко зимовья – это Марьяна зажгла керосиновую лампу. Что-то там мелькнуло, тревожа охотника. Моментально остол в снег: стопор! Исполатов достал из сумки полевой бинокль. Через его сильную оптику он видел, что от зимовья отъехала почтовая упряжка. Одним рывком траппер отдал крепления на нартах и весь груз опрокинул в сугроб. Теперь облегченные нарты пошли быстрее…

      Явинский почтальон заметил погоню и, почуяв неладное, еще издалека начал орать Исполатову:

      – Ты что задумал? Оставь меня по-хорошему… Оставь, говорю, иначе угроблю здеся – никто и костей не сыщет!

      Было видно, как он вовсю лупит собак по головам концом своего остола. Исполатов часто дергал потяг, словно играя пальцем на туго натянутой струне, и эти подергивания тут же передавались на холку Патлака, который увлекал за собою упряжку. И хотя собаки почтальона были совсем свежие, все равно расстояние сокращалось… В руке соперника вдруг матово блеснул вынутый из чехла ствол винчестера.

      – Отстань, каторжный! Чего привязался?

      Первая пуля зыкнула над плечом траппера, вырвав клок шерсти из его кухлянки. Не сводя глаз с противника, Исполатов левую руку по-прежнему держал на потяге, а с правой зубами стянул рукавицу. На ощупь отстегнул из петель «бюксфлинт». Последовал лишь один выстрел – почтальона вынесло с нарт, его упряжка, испуганно лая, скрылась в сумерках… Исполатов повернул обратно – к дому. Неторопливо двигаясь, он первым делом освободил собак из алыков, выпряг вожака из потяга. Взяв горсть снега, съел его с жадностью.

      Марьяна встретила его как ни в чем не бывало.

      – Где-то стреляли, – весело сообщила она.

      – Да. В деревню Явино почту провезли.

      – Чего же почтальон палить удумал?

      – Это я ему чем-то не приглянулся…

      Исполатов по-хозяйски подкрутил коптящий фитиль лампы.

      Чуточку оторопев, Марьяна спросила:

      – Зачем же ему в тебя-то стрелять?

      Охотник только сейчас посмотрел ей в глаза:

      – Поди да спроси у него. Он в распадке валяется…

      Женщина с криком выскочила прочь из зимовья.

      Исполатов шагнул на мороз, когда Марьяна уже возвращалась со стороны распадка, неся в руке малахай с головы убитого. Ее шатало. Но, приближаясь, она стала бросать в сожителя слова – оскорбительные, как