Мёртвая рука капитана Санчес. Книга 2. Достояние Англии. Нина Запольская

индейцами, и все они вопили и шептали, угрожали и льстили, тянули на себя и бросали оземь – в общем, вели себя так, как на любом другом базаре мира…

      Джентльмены поднялись на палубу «Архистар» на закате. На шхуне был полный порядок, а штурман Пендайс, сидя возле квартердека, чистил мелом свои серебряные серьги. Серьги были потемневшие, совсем чёрные, штурман тёр их тряпицей с мелом, осматривал со всех сторон на убывающий солнечный свет и сосредоточенно улыбался. Чувствовалось, что это занятие доставляет ему удовольствие.

      – Хорошо прогулялись, господа? – спросил он, вставая.

      – Тортуга – совсем маленький остров, – сказал уклончиво капитан и добавил. – Пойду на «Принцессу»… Посмотрю – как там дела…

      На следующий день капитан назначил островную экспедицию.

      ****

      Едва показался красный диск солнца, а над морем пробежала светлая яркая полоса, едва лёгкая дымка предрассветного тумана рассеялась, и всё вокруг налилось сочными, звучными красками, мистер Трелони, разбуженный капитаном, пошёл будить доктора Легга. День обещал быть жарким.

      Нынешнего их проводника рекомендовал им трактирщик Уайт, и звали его Анджело, был он невысокого роста, широкоплечий, и в отличие от сурового и неулыбчивого Чарли Беленького, он всё время улыбался. Улыбка так и жила, как приклеенная, на его смуглом лице, а в уголках насмешливых глаз светлой сеточкой проступали тонкие морщины. Улыбались и его губы, и изрытое оспой лицо, и корявые, но проворные пальцы, и даже, казалось, собака его, которую он называл по-английски Дог, смеялась, разинув пасть. И эти двое, проводник и его собака, как-то сразу понравились джентльменам.

      Они вышли за посёлок и пошли по неширокой дороге, по обе стороны которой то тут, то там небольшими пятнами виднелись плантации табака и сахарного тростника. На плантациях уже работали люди, в основном женщины.

      – Сейчас август – время уборки и тростника, и табака, – сказал улыбчивый Анджело. – Люди встали ещё затемно… А вот когда взойдёт солнце, тогда можно делать всё, что угодно, но только не рубить тростник… Многие теряют сознание…

      Заинтересованный мистер Трелони остановился и подошёл к одному такому полю, за ним потянулись и остальные. Зелёные листья тростника шевелились под лёгким ветром, стебли, казалось, даже на глаз были переполнены сладким соком, пепельного цвета султанчики стрелок высились над этим зелёным сочным изобилием.

      С одной стороны участка, почти не разгибаясь и не поднимая головы, двигались согнутые фигуры, и один за другим следовали резкие взмахи чуть-чуть загнутых на конце широких и длинных ножей. Тростник срезался у самой земли, очищался от листьев, ствол отбрасывался влево, всё прочее – вправо. Прошло пять, потом десять минут – всё те же размеренные быстрые движения, ни одной остановки, ни одного слова… Как горек сахар для этих людей, подумал мистер Трелони.

      – Они торопятся успеть до жары… Нам тоже