Мать сыра земля. Ольга Леонардовна Денисова

и опустив покатые плечики, – но ведь сейчас работу не найти… И раньше-то было тяжело, а сейчас художники совсем никому не нужны. Мой отец был другом семьи Кошевых, и дядя Лео взял меня к себе.

      – Как-как ты его назвала? – Моргот прыснул. – Дядя Лео? Это превосходно!

      Она засмеялась вместе с ним – натянуто и скованно. Ее нужно было напоить, чтобы она перестала смущаться, и Моргот шепнул официантке, что в мартини пора добавлять водку. После четвертого бокала Стася смеялась непринужденно и болтала без умолку. Впрочем, болтала она очень мило – Моргота нисколько не раздражало.

      – Послушай, так ты будешь говорить со мной или нет? – спросила она, когда в кафе потянулся народ.

      – А я что делаю? – Моргот поднял брови.

      – Ну, я думала – у тебя ко мне какое-то дело, – она улыбнулась, и на лице ее появилось что-то таинственное.

      Моргот, конечно, всем своим видом старался убедить ее в том, что она ему всего лишь понравилась, но говорить об этом вслух не входило в его планы. Он неопределенно повел бровями и тоже напустил на себя таинственность. Как будто бы предлагал ей угадать, какое дело привело его сюда.

      – Это, конечно, смешно… – она игриво прикусила нижнюю губу, – но вчера мне показалось, что ты… Ты не бойся, я никому об этом не скажу… Мне показалось, что ты из Сопротивления…

      Моргот и в этом не стал ее разубеждать.

      – А что, тебе так хотелось встретиться с кем-нибудь из Сопротивления?

      Он представил ее с калашниковым наперевес и едва не рассмеялся.

      – Я не знаю… Мне кажется, в Сопротивлении очень много по-настоящему честных людей. Чистых… Которые не думают о том, как разбогатеть. Разве это не благородно – рисковать жизнью за свои убеждения?

      – Наверное, – Моргот пожал плечами.

      – Мне кажется… они, конечно, заблуждаются… и, конечно, приносят много вреда людям, но они, по крайней мере, думают не о себе.

      – Ты не разделяешь их убеждений?

      – Я не знаю. Я ничего не понимаю. С одной стороны, режим Лунича был чудовищным. Если вспомнить, сколько людей он отправил за решетку, сколько расстрелял…

      – Ты присутствовала при расстрелах?

      – Нет, конечно, но цифры, которые обнародовали… Это ужасно, я и представить себе не могла, что творилось здесь на самом деле! Я хотела убить его собственными руками, когда нам все о нем рассказали!

      – Во здорово, – хмыкнул Моргот.

      – Тебе смешно?

      – Нисколько. Я не собираюсь никого убеждать в том, что Лунич – ангел во плоти. Но к официальным цифрам советую относиться с осторожностью. Кто стоит у руля, тот их и диктует. Если им верить, во время бомбежек погибло девятьсот человек…

      – А ты думаешь, больше? – глаза ее испуганно распахнулись.

      – Я не считал.

      – Все, что происходит, – это что-то невероятное, что-то, чего я не хочу понимать. Я уже никому не верю. С одной стороны, что мешало Луничу остановить бомбежки? А с другой – неужели у миротворческих сил не нашлось другого способа добиться его отставки?

      – Послушай, – Моргот усмехнулся, – все это