Сценарии судьбы Тонечки Морозовой. Татьяна Устинова

запомнила. А потом они пропали.

      – Они были похожи на мои, старинные, еще прабабушкины. Мы думаем, вдруг это как-то поможет делу. Может быть, найдутся следы.

      – Н-да, – сказал Липницкий и поднялся из-за стола. – Нелепица какая-то. Молодая женщина, актриса – и вдруг упала с пожарной лестницы и сломала себе шею. Средь бела дня!

      – Ее убили, – отчеканила Настя.

      Джессика Костикова слушала с жадным любопытством. Страдания и горести были начисто забыты.

      Липницкий подошел к книжным полкам.

      – Сколько книг, – продолжал он, не меняя тона. – Целое богатство!.. В моей молодости считалось, что домашняя библиотека – признак интеллигентности. И одновременно зажиточности!.. Хрусталь и ковры просто у зажиточных, а у интеллектуалов еще и книги!

      – Так ведь все почти вернулось обратно, Андрей Данилович, – сказала Марина Тимофеевна. – Теперь наличие книг в доме, хоть каких-нибудь, вновь признак интеллекта и богатства хозяев.

      – У вас Чехов в сером переплете?

      – В сером. Вон он, полное собрание.

      – А Достоевский зеленый?

      – Зеленый.

      – Тогда Толстой, который Алексей, а не Лев, должен быть желтый.

      Марина Тимофеевна опять засмеялась и тоже подошла к полкам:

      – Каким же ему быть? Конечно, желтый.

      Джессика толкнула Настю в бок:

      – Чего это они?

      Та дернула плечом:

      – Выпендриваются они.

      – Раньше были подписные издания, – стала объяснять Тонечка. – Продавали подписку на собрание сочинений. Книги приходили в книжный магазин по одной, их нужно было выкупать. И те, старые собрания сочинений у всех одинаковые. То есть одинаково изданные.

      – Диккенс болотный такой, как моя машина, – подхватил Герман.

      – А Шолохов синий, – вставил Даня.

      Еще и он вступил – и ты, Брут! Настя не могла больше выносить этот бред.

      Она подбежала к полкам, выхватила том и сунула Липницкому под нос.

      – А вот это книга моего отца! – объявила она звенящим голосом. – Он был отличный писатель, самый лучший! Что? Не читали? Только на Шолохова силенок хватило?!

      – Настя!

      – Ба, отстань! Ты никогда его не любила! Никто из вас его не любил!

      Липницкий взглянул на нее, взял книгу, полез в нагрудный карман, достал очки, нацепил на нос и быстро прочел:

      – Феофан Конъ, «Ледяная роза Агурии». «По равнине он ехал шагом, опасаясь провалов и трещин. Два голубых солнца, висевших над зубчатыми пиками ледяных скал, заливали мертвенным светом Долину Теней. Так назвали это проклятое место Проводники. Особая каста Проводников ютилась в скальных пещерах, куда никто не знал хода. От страха его тренированная и выносливая хорса щерилась, грызла упряжь, и по всему мускулистому телу время от времени пробегала волна дрожи. Он знал, что хорса предчувствует беду – эти животные обладали телепатическим даром».

      Липницкий захлопнул книгу и сказал:

      – Дадите почитать?

      – Вам понравилось, да?! – просветлела Настя. Покуда он читал, она стояла замерев,