Сценарии судьбы Тонечки Морозовой. Татьяна Устинова

бы так.

      – Хоть как, все равно никакого удовольствия, по-моему.

      Она улыбнулась против воли.

      – Ты какой-то непробиваемый мужик, – сказала она, пожалуй, с уважением.

      – Ну, всерьез оплакивать его я не в состоянии.

      – А кто к нему приходил, ты не знаешь?

      – В каком смысле – приходил? Он все время с кем-то жил, одно время с женой, потом с девицами всякого сорта. Разумеется, кого-то из них я знаю, но не всех.

      – Нет-нет, кто ему приносил еду и выпивку?

      – Понятия не имею! Да, наверное, он сам и приносил! Вряд ли у него прислуга!..

      Тонечка осторожно, словно боясь разбудить спящего, отошла от дивана и поманила Германа за собой:

      – Иди сюда.

      – Что? А, иду.

      Она открыла холодильник – осветилось пластмассовое нутро, заросшее по задней стенке желтой ледяной шубой.

      – Смотри.

      Он заглянул. Холодильник был пустой и заброшенный, как и квартира. На полках ничего, кроме двух усохших сморщенных сосисок и лимона с магазинной наклейкой.

      – Ну, я смотрю.

      Тонечка взяла лимон и сунула ему под нос.

      – Видишь наклейку? Такие клеят в супермаркетах, когда продают поштучно. Яблоки или апельсины. Или лимоны! Их взвешивают и приляпывают бумажку с ценой и датой. Видишь?

      Герман повертел лимон перед глазами.

      – Сегодняшнее число, – сказала Тонечка. – К нему кто-то сегодня приходил. Принес лимон. И бутылки.

      Герман серьезно посмотрел на нее.

      – Почему бутылки? Здесь нет никаких бутылок.

      – Зато вон там есть, под столом.

      Они вернулись в комнату, и Тонечка полезла под журнальный стол.

      Герман присел на корточки и тоже заглянул.

      – Вот это вчерашние бутылки, – шепотом заговорила Тонечка и стала показывать, какие именно вчерашние. – А на столе сегодняшние.

      – Чем они отличаются?

      – Под столом только бутылки из-под виски и коньяка. А на столе, видишь, какой набор.

      Он взглянул на стол.

      – Вчера и ночью он пил виски и коньяк. А сегодня и вино, и мартини, и водку! И коньяк совсем другой. Под столом «Арарат», а это, по-моему, киргизский, что ли…

      Рассматривать бутылки и рассуждать про коньяк рядом с только что умершим человеком Герману было невмоготу, зря Тонечка назвала его «непробиваемым»!

      Он взял ее за штрипку джинсов, потянул, заставил вылезти из-под стола и увел на кухню.

      Открыл кран и умылся холодной водой. Руки вытер о джинсы, а лицо вытереть было нечем, капли падали с подбородка.

      Она проворно достала из заднего кармана упаковку бумажных носовых платков и подала.

      – Саш, тебе нехорошо?

      – Мне отлично. Я только хочу отсюда уехать.

      – Хочешь, езжай, а я дождусь «Скорую».

      – За кого ты меня принимаешь?

      – За современного мужчину, которому не нужны никакие лишние проблемы.

      – Все проблемы, – подхватил он, – современные женщины решат сами!.. Я не понял про бутылки, объясни мне.

      – Вчерашние бутылки под столом, они совсем другие. Там три из-под виски,