Сводные. Жасмин Майер

участие моей балеринки отменили. Не дай бог заболела… Но если не появится, уйду после первого акта.

      А может быть и так, что я ее просто не узнаю. И тогда задерживаться нет никакого смысла.

      Слева громыхнуло «Браво!», и я аж подпрыгнул. За что «Браво», кому? Барашку? Да вы с ума сошли!

      А вот шут молодец. Хорошо вертится. Даже сам похлопал ему. Сдержано, по-мужски.

      Ой, опять Барашек. Да что такое? Теперь из кубка бухает прямо на сцене. Где лебеди, я вас спрашиваю? Я вообще туда попал?

      – Извините, – шепчу паре сбоку.

      Ноль эмоций.

      – Прошу прощения! – уже громче.

      Женщина дернулась и аж побелела от возмущения, но зато посмотрела на меня. Я улыбнулся. Потом вспомнил, что все еще в маске.

      – Не подскажете, это какой балет? – перешел сразу к сути.

      Она выпучила глаза.

      – Да как вам не стыдно, молодой человек! – поджала губы и отвернулась.

      Да чтоб вам пусто было. Сорок минут прошло, а я только Барашью задницу рассмотрел со всех ракурсов. Где справедливость?

      А, ну вот, музыка знакомая, значит, это все-таки «Лебединое озеро», но где моя балеринка, непонятно. Что за Кощей прыгает вокруг Барашка? Убивать его будет? Я не против. Кончайте уже, и я пойду. Дурацкий вечер, глупое решение. Еще и сотка за бинокль.

      Ну вот и лебеди. И много…

      Не знаю, где была моя голова, когда я думал, что узнать балеринку будет проще простого. Может, сразу уйти, не дожидаясь? Но эти справа снова шикать будут. Должно же это уже закончиться?

      Вдруг кто-то появился в центре. В белом. Тонкая. Гибкая. Воздушная.

      Боже…

      Я даже приподнялся в кресле. Чуть не встал во весь рост, но вовремя опомнился. Потянулся к биноклю. И ощутил, как сердце запнулось в груди.

      Узнал.

      Обычные люди неспособны ходить вот так, на носочках, как это делает балеринка сейчас. Танец давно стал частью нее, ведь в каждом ее движении даже вне сцены угадывались эти гибкость, податливость и изящество, которые шквалом эмоций прокатываются по моему телу.

      Понимаю, что голова идет кругом, а перед глазами темнеет, потому что с момента, как она выпорхнула на сцену, сижу не дыша. Так боялся пропустить малейшее движение. А я хочу запомнить ее всю.

      Не пропустить даже самый легкий наклон головы, впитать в себя ее изящество. Стать лучше благодаря ей.

      Барашек, естественно, не остался в стороне. Тут же стал трясти бубенцами. Совсем как тогда на улице, возле академии. А я едва не разорвал бинокль пополам, когда обе его руки оказались у балеринки на талии.

      Она ведь с ним только танцует?

      Или все-таки встречается?

      А если он даже стал ее первым?..

      Нет, чертов Барашек, не целуй ее! Хотя бы не у меня на глазах!

      Видели, видели, как она увернулась? Не нравится он ей, как пить дать. Нет у них ничего общего или я вижу только то, что хочу.

      Ведь она с детства в театре. Может, ее заводят мужики в лосинах. И тогда у меня нет ни одного шанса. Их и так немного, но лосины – это контрольный.

      Да, мужик в черном, молодец, гони этого петуха