Ультрафен. Книга 2. Александр Леонидович Миронов

между собой и Заичкиным и теперь не хотел с ним иметь ничего общего, даже общих знакомых, тем более в столь пикантных мероприятиях, когда-то их объединявших.

      Чтобы сменить тему, на которую вольно или невольно вышел Заичкин, сказал:

      – И перекрёсток-то вроде большой, хоть армейские манёвры проводи.

      Заичкин к счастью последовал по его мысленному тропу. Заговорил:

      – Вот-вот. Трамвай видел, пассажиров видел, а её не заметил. Как специально чёрт на машину толкнул. Правда, занесло маленько, – и примолк.

      Хозяин и гость, похоже, не слушали его, на лицах отчуждённость и безучастность, даже презрение. Стало горько и стыдно: как быстро люди меняют своё отношение к тем, кто был недавно их товарищем, другом. Вспомнился Фомич – даже тот, на кого он надеялся, с кем связывает многое что из их общих интересов, и тот заложил, паскуда. А что ещё ожидать от него, когда их по другим делам раскрутят? – как намекали Феоктистов и Михалёв. А Фомич немало поработал над машинками ему подогнанными, и по его разнарядкам…

      – Собственно, подробности вашего наезда нас не интересуют, – перебил его размышления Викентий Вениаминович, – теперь суду определять степень вашего преступления. Нас интересует, как вышел на вас Феоктистов?

      – Так я уже сказал: не знаю, кхе…

      Заичкин сидел вполуоборот к гостю, взъерошенный, подавленный.

      – Ну, хорошо. Когда вы были в кабинете у следователей, кто там находился?

      – Дак Мáлина, Бердюгин.

      – Не заметили ли вы что-нибудь у них необычного? В руках, на столах?

      Заичкин пожал плечами, напрягая память. Когда там было что-то замечать? Как обухом по голове: "Вы арестованы!.." И Мáлина там ещё. Все в мозгах перевернулось.

      – Не торопитесь с ответом. Припомните. Может какие-нибудь предметы, скажем: цилиндр, коробку, футляры от чего-нибудь, может быть свёртки?

      – Кха! Коробка была! – футляр от бинокля. Цилиндр! – оживился Владимир Васильевич, обрадованный тем, что, кажется, может быть чем-то полезен. Почувствовал это скорее подсознательно, и всё усилия направил на угождение, на стремление заработать хоть какие-то дивиденды на будущее. Живо реагировал даже на оттенки голосов.

      – Так, хорошо. Какого цвета были эти предметы.

      – Тёмные. Точнее, тёмно-коричневые. Нет, цилиндр был чёрный.

      – Какой длинны?

      – Как пинал или футляр от чертежей. Ну, как у студентов. Они потом с ними и ушли.

      Викентий Вениаминович понимающе покивал и обратился к Андрею Андреевичу:

      – Ну что, Андрей Андреевич, может, пригласим Светлану Ивановну?

      Заичкин насторожился.

      Андрей Андреевич потянулся к телефону.

      – Аллё, Светлана Ивановна, хорошо, что тебя застал. Зайди ко мне.

      Бросил трубку. Машинально пригладил волосы, поправил галстук. Пальцами отёр уголки рта, словно готовился к любовному свиданию.

      Войдя в кабинет, Светлана насторожилась. Заичкин вызвал это чувство.

      – Хорошо, что не ушла, – дружески заговорил шеф, – присаживайся, – показал на ряд стульев