Разбойничья злая луна. Евгений Лукин

сердито пояснил Толик.

      С невыразимым упрёком Фёдор посмотрел сначала на него, потом на Валентина.

      – Мужики, не пейте кровь! – с горечью попросил он.

      17

      Прошла неделя.

      18

      Толик сбросил связки бананов перед хижиной и вдруг к удивлению своему заметил Валентина. Днём? Посреди посёлка? В опасной близости от Тупапау? Странно…

      Голый до пояса конкурент колдуна сидел на корточках перед божественной медной проволокой и, упёршись ладонями в колени, пристально рассматривал один из её тусклых витков.

      – Молишься, что ли? – хмуро поинтересовался Толик, подойдя.

      Валентин вздрогнул:

      – А, это ты… – Он снова вперил взгляд в проволоку. – Слушай, подскажи, а? Вот этот виток нужно вывихнуть на сто восемьдесят два градуса, оставив всё остальное без изменений. Такое технически возможно? Я имею в виду: в наших условиях…

      Таура Ракау остолбенел.

      – А ну пошёл отсюда! – грозно приказал он вполголоса. – И чтобы больше к проволоке близко не подходил!

      Валентин вытаращил глаза.

      – Какой виток? Куда вывихнуть? Ты что, не видишь? – В гневе Таура Ракау щёлкнул по одной из жёлтеньких священных тряпочек. – Табу! К ней даже прикасаться нельзя!

      Валентин моргал.

      – Толик, – растерянно сказал он, – но… я нашёл решение, Толик!

      Таура Ракау покосился сердито, однако лицо Валентина сияло такой радостью, что вождь, поколебавшись, сменил гнев на милость. В конце концов, почему бы и нет? Почему в самом деле не допустить, что, изрисовав очередной гектар влажного песка, Валентин выразил наконец в формулах постигшую их драму?

      – Опроверг, что ли? – спросил Таура Ракау ворчливо, хотя и вполне дружелюбно.

      – Да как тебе сказать… – замялся Валентин. – В общем… интересующее нас явление вполне укладывается в рамки…

      – Ага, – сказал Толик. – Понятно. Ну а проволоку зачем гнуть собирался?

      – А проволока, Толик, – в восторге отвечал ему Валентин, – это почти готовая установка! У нас есть шанс вернуться, Толик!

      Вне всякого сомнения, Валентин говорил искренне. Другой вопрос: был ли он вменяем? Если вдуматься, Тупапау кого хочешь с ума сведёт…

      – Валька, – проникновенно сказал вождь, присаживаясь рядом на корточки, – кому ты голову морочишь? Какая ещё, к чёрту, установка? Ну не станешь ты для Натальи хорошим – хоть пополам разорвись! Ты думаешь, она ничего не понимает? Всё она прекрасно понимает. И что не виноват ты ни в чём, и что не выбраться нам отсюда… Просто ей повод нужен, чтобы пса на тебя спускать. Ну зачем ты всё это затеял, Валька?..

      Валентин смотрел на него, приоткрыв рот.

      – Ты… не хочешь домой? – потрясённо вымолвил он, и тут его наконец осенило. – Слушай… Так тебе, наверное, понравилось быть вождём? А я, значит…

      Толик вскочил, и минуты две речь его была совершенно нецензурной. Валентин оторопело смотрел на него снизу вверх.

      – Ты мне скажи такое ещё раз! – выходил из себя уязвлённый Толик. – Вождь!