Последняя сказительница. Донна Барба Игера

sin cuenta…»

      Бен наклоняется и рукой в перчатке опускает мне веки.

      Глава шестая

      Я в прошлом пережила кошмар, когда вроде бодрствовала, но не могла двигаться. Мама назвала это сонным параличом, Лита «subírsele el muerto» или «придавленная мертвецом». Лита оказалась права.

      Если бы я смогла пошевелить рукой, постучать по капсуле, Бен бы узнал. И сразу же бы понял, что ког не сработал. Я пытаюсь пошевелиться, но не тут-то было, мертвец не даёт.

      – Доктор Пенья и доктор Пенья, мне жаль прогонять, – говорит Бен, – но вам пора к вашему дежурному в стазисные капсулы. У нас нет лишних откидных кресел…

      Порывистые, приглушённые слова мамы говорят о том, что она уткнулась папе в грудь.

      – С ними всё будет хорошо, – успокаивает папа.

      Звуки шагов и мамины всхлипы затихают вдали.

      Стойте! Не бросайте меня!

      Если я не засну… я так тут и застряну. Но должна же быть от этого какая-то защита.

      Ещё один глухой стук. Как они обратят внимание на меня, когда корабль атакуют?

      Я уже плачу, но с когом En Cognito и гелем мои слёзы никто не увидит.

      Отчаявшись, я вспоминаю Литу, воображаю, что пью горячее какао с корицей под небом Санта-Фе. Гладя меня по голове тёплой рукой, Лита тихо поёт колыбельную:

      Arrorró mi niña,

      arrorró mi sol,

      arrorró pedazo

      de mi corazón[13].

      Колыбельная тихонько звучит у меня в ушах, будто Лита со мной рядом.

      Возвращается Бен. Я слышу его торопливые шаги и другие, полегче. Звуки перемещаются по комнате.

      – Сума, ты последняя.

      Я вспоминаю девочку в толстовке с рогом на капюшоне.

      – Знаю, – отвечает она дрожащим голосом. – Мама сказала, надо торопиться.

      – Вот-вот, – отвечает Бен. – Извини, что ей сюда нельзя. Дело срочное.

      Слышится ещё один громкий стук.

      – Вы не думайте, я не боюсь, – говорит Сума.

      – Я вижу. Но если и боишься, это нормально. То есть если бы боялась.

      – Кстати, у меня аллергия на сульфаниламиды, если они есть в геле, это может плохо кончиться. Но не бойтесь. То есть если боитесь.

      Голос её дрожит, но она старается не показать страха.

      Бен смеётся. При других обстоятельствах я была бы не против с Сумой подружиться.

      На мгновение становится тихо, потом Бен говорит:

      – Готова? Считай от десяти в обратном порядке.

      – Десять.

      Сума тяжело вдыхает и выдыхает. Мне кажется, её стошнит.

      – Д-девять.

      – Всё нормально, Сума. Ты почти спишь…

      Тяжёлое дыхание резко прекращается.

      «Стазисная капсула номер одиннадцать заполняется».

      Рядом со мной раздаётся хлюпанье геля, заполняющего капсулу. Наконец-то! Бен обнаружит, что я не сплю!

      Но вместо тихого открытия капсулы её сильно трясёт.

      «Приготовиться к взлёту, – говорит компьютерная система. – До старта девяносто секунд».

      Из коридора слышатся шаги.

      – Успели, Бен. Все, кто поднялся на борт, в стазисе, – говорит женский голос.

      Наверное,

13

Баю-бай, моя девочка, баю-бай, моё солнышко, баю-бай, моё сердечко (исп.).