Падший ангел за левым плечом. Татьяна Степанова

после оперативки осторожно заглянула к нему в его большой начальственный кабинет.

      Гущин один за девственно чистым столом. Если и состоялись какие-то совещания с руководством Главка, Следственным комитетом и прокуратурой, то все это произошло вчера.

      А сегодня…

      – Никаких подробностей для прессы, – объявил Гущин.

      – Я не за подробностями, Федор Матвеевич.

      – Тебе, я считаю, надо ограничиться событиями субботы. Пресс-центру никто никогда не разрешит что-то опубликовать из материалов этого расследования.

      – То есть вы меня отшиваете? – Катя вздохнула. – А зачем же привезли в тот дом, позволили весь этот ужас увидеть?

      – Я не знал, как Вавилов себя поведет. А ты это умеешь – разряжать ситуацию.

      – Но я и слова Вавилову не сказала. Федор Матвеевич, он ведь тут тогда просил вас помочь.

      – Я делаю что могу.

      – Но и я при этом присутствовала. Я тоже хочу ему помочь.

      – Полину Вавилову уже не вернешь.

      – Я хочу быть полезной в этом деле. Вавилов мой коллега, как и ваш. Если существует хоть какое-то полицейское братство, то мы…

      – Ты в это веришь? В полицейское братство? – Полковник Гущин как-то невесело улыбнулся.

      – Да, я верю, – ответила Катя.

      – И я верил когда-то. – Гущин потер переносицу. – И дело не в том, что в те времена я служил в милиции, а теперь в полиции.

      – Вы разочарованы и опустошены, – сказала Катя. – Причина – не это дело. А то, что нас окружает, все эти перемены. Я же вижу. Мы столько времени с вами работали вместе, Федор Матвеевич. Я не только Вавилову хочу помочь. Я вам хочу помочь. Не отвергайте мою помощь. Я не стану ничего писать об этом деле, на этот счет можете быть спокойны.

      – Да я спокоен. – Гущин грузно, устало поднялся из-за стола. – Ладно. Чтобы не было никаких иллюзий у тебя. Поедешь сейчас со мной.

      – Куда? – кротко спросила Катя.

      – В Рождественск. В ОВД, где Игорь Вавилов столько лет работал, где он стал начальником уголовного розыска.

      – Вы установили дело, за которое ему могли так отомстить?

      – Дел несколько, я послал сотрудников в архив, материалы поднять. Они там как кроты среди бумаг. Вавилов чуть позже свои предположения нам озвучит. Но прежде чем я его буду слушать, я… знаешь старую оперативную привычку?

      – Их не счесть, Федор Матвеевич.

      – Одна из самых полезных – преклонить ухо к «земле».

      – Ухо к земле?

      – Слухи, сплетни, злые разговоры. Ты что, разве не знала, что полицейские, особенно мужики из старослужащих, кого жизнь должностью обошла, – страшные сплетники насчет… ну, скажем так, более успешных коллег. Кто сделал карьеру, кому светят большие погоны. Кто вроде начинал вровень со всеми, а потом вырвался далеко вперед.

      – У Вавилова зверским способом убили жену. Ничего, кроме сочувствия, сейчас не…

      – Убедишься сама. Сочувствие – да. Сначала сочувствуют, соболезнуют.