Падший ангел за левым плечом. Татьяна Степанова

что развеялась в мгновение ока как дым по ветру.

      Старуха-мать, заработавшая жестокий инсульт, парализованная, прикованная к кровати на годы.

      Разбившиеся вдребезги мечты о замужестве.

      И…

      И вообще все.

      Чтобы как-то прокормиться, Наталья перепробовала множество профессий. Но она ничего не умела, кроме как преподавать, быть педагогом. Даже ее профессиональные навыки не смогли ей помочь, когда она сначала пыталась устроиться в торговлю. У нее сразу как-то образовалась недостача. И хозяин магазина вычел из ее жалованья. А потом вообще пришлось возмещать.

      В конце концов, после долгих мыканий и поисков работы в кризис, она нашла это вот вакантное место – «без материальной ответственности». Как ей объяснили – вам еще повезло. Тут стабильная зарплата.

      Уборщица туалетов…

      Зарплата и точно стабильная, и это плюс, большой плюс.

      И еще выходные по графику.

      Сначала казалось – ну вот, жизнь достигла своего вонючего дна.

      Но Наталья вспоминала через что ей пришлось пройти и все же выйти сухой из воды. И по сравнению с теми временами «жизнь в сортире» могла показаться почти что курортом.

      Мой курорт…

      Я тут почти как барыня…

      Как сыр в масле катаюсь…

      Вот это самое Наталья Грачковская внушала себе каждый раз, вздыхая, натягивая на руки резиновые перчатки и беря в руки скребок для придания раковинам блеска.

      Я тут сама себе хозяйка, а черной работы я не боюсь…

      Они тут только ссут…

      До всего остального им нет никакого дела.

      Тут меня не замечают – есть я, нет меня, и это хорошо, просто отлично.

      Когда надо, я исчезну, а потом появлюсь…

      Все эти мысли роились в голове Натальи Грачковской, когда она начинала свою воскресную уборку.

      В туалеты заходили дамы из числа покупательниц. Хлопали двери кабинок. Наталья драила мраморный пол и поглядывала по сторонам.

      Сортир – это зеркало жизни, это ее изнанка. Многие дамы входили сюда с серьезными, озабоченными лицами. Ныряли в кабинку. И выходили оттуда потом радостные, сияли словно солнышко красное.

      Это оттого, что наступило облегчение.

      Физическое облегчение.

      Будто внутри разжимаются медленно-медленно какие-то тугие страшные тиски.

      В таких вот тисках Наталья ощущала себя все последние годы.

      Чувство ненависти зрело там, в глубине души, словно гной.

      Когда Наталья выходила во внешний мир, что когда-то вытолкнул, исторг ее из себя, отняв все, она чувствовала, что ненависть – внутренний гной – захлестывает ее до предела.

      И только тут, в этих стенах, в сортире, что стал ее прибежищем, ее маленьким мирком, этот вздувшийся гнойник ненависти как-то опадал.

      Не рассасывался, нет. Но на короткие мгновения утихал.

      В своей прошлой жизни школьной учительницы Наталья Грачковская славилась аккуратностью