Дорогая, а как целуются бабочки?. Владислав Филатов

ансамбль, и аккордионист еще ходил между столиков). Пляски были дикие совершенно, а у нас с Эльвирой практически публичный секс. «Ну, -думаю, сбылась мечта идиота. Только бы мне ее до отеля не потерять. А уж там где-нибудь…»

      Но комсомолки наши крепко стоят на страже последних рубежей. Она на мне всю дорогу буквально висит, и губ от моих не отрывает, но до комнаты доходим, дверью – хлоп! Ну, «что ты, ляжешь будешь делать», как говорил мой командир! Мне б, дураку, на Таню перекинуться – девчонка глаз с меня не сводит, а я не могу. Вроде как обязанным себя Эльвире считаю. Слова ведь говорил, про то, какая она удивительная и как я ее никому не отдам. «Не уходи, еще не спето столько песен» – ору под дверью. Молчит. Нет, думаю, добью. Три ж недели еще впереди.

      Едем в Бургас. Это прямо на берегу Черного моря. Бальнеогрязевой курорт.

      Расселяют в международном лагере. В таких бунгало со стеклянным фасадом на 4-6 человек. Приглашают обедать. А на календаре – уже 21 августа. Ну и входим, гутаря по-своему, мы в ресторан, а зал замирает. Бросили есть – все вниманье на нас. «Че это они? – спрашиваю у Иосифа, переводчика нашего.

      – А вы разве не знаете? Советские войска ввели в Чехословакию.

      – А че там случилось?

      – Народ восстал, а ваши его танками.

      Так и сказал « а ваши его танками». Хотя сам к нам очень хорошо относился. И вообще, как мне показалось тогда, болгары русских любили искренне. Нас на завод возили – выпускал всякие лимонады, так главный инженер меня в гости пригласил. Мы с ним пили кислое вино до опупения и иначе, как братушкой, он меня не называл. Нет, любили. Любили! Но и было за что. Помню, стою на Шипке, и, думаю: «Елы-палы. Сколько наших тут полегло! Ну, тут, ладно: от ига османского братьев – славян освобождали. А к чехам чего поперлись? Социалистический порядок танками восстанавливать? Да наладили бы в своей стране жизнь, чтоб и прилавки полны, и с жильем никаких проблем, да никого даже и убеждать в преимуществах социализма не нужно было. Всем миром бы в соцлагерь ломились».

      Вот такие примерно мысли роились в моей голове на Шипкинском перевале, но молодость брала свое, и на обратном пути я уже не столько об общем думал, сколько о личном.

      Что касается распорядка, то он у нас в основном был такой: с утра – пляж, вечером – бар. Две левы, и опять – вино, опять – музыка, Эльвира – в экстазе и целует взасос. Вся шея моя и грудь в синяках. Но дальше никак. Млеет долго на этой вот самой шее, а потом дверью хлоп – перед самым носом. Ну и в этот раз –хлоп! Пришел, лег, злюсь:сколько же можно порожняка гонять! И только засыпать – Вериго вваливается. Сосед по бунгало. Тоже из политеха парень. Смешная фамилия, но красавец редкий. Одним только носом – выдающихся размеров, с горбинкой, можно любоваться часами. Но главной Вериго достопримечательностью был все же не нос, а торс. И вообще фигура. Мастер спорта по велосипедному спорту рост этот Вериго имел 190, и такие формы, что когда шел по пляжу, девушки ум теряли, и он, я думаю, никого не обижал.