Записки несостоявшегося гения. Виталий Авраамович Бронштейн

класс олигархов, не

      рвался в наши ненасытные политики, имел то, что сейчас встречается крайне редко: чувство стыда. Он был честным человеком – пусть читатель сам скажет: много это или

      мало. Сергей рассказывал, как его вербовали в осведомители. Доносчиком он не стал, что

      потом причиняло ему немало сложностей. Но после каждого такого вербовочного

      подхода, он, к сожалению, искал утешение в вине.

      Как и любого нормального человека, его многое в стране возмущало. Под занавес я даже

      замечал у него некоторые антисемитские нотки. Мне было жаль его и не до обид. На моих

      глазах пропадал хороший человек.

      ***

      Остановлюсь на его стихах. Так получалось, что он не проталкивал их в печать. Рисуясь, болтал, что для выхода в свет есть у них целая вечность – особенно, после его смерти. У

      Сережиного творчества имелось немало латентных поклонников. Только не среди

      местных сочинителей, которые отказывались читать после него свои стихи. Как-то в

      одной компании я обратил внимание на немолодого господина богемной внешности, который читал Сережины стихи наизусть. А после, поднимая тост за поэта, неожиданно

      сказал, что когда он читает Пасечного, то въявь представляет себе, как в эти высокие

      мгновения пропеллером крутятся от зависти в гробах великие классики отечественной

      поэзии (назвав, разумеется, парочку известных читателю имен). Одного херсонского

      стихотворца при этих словах, буквально, перекосило. У бедного Сережи с лица не сходила

      полупьяная улыбка, а мне почему-то стало его ужасно жалко.

      Впрочем, не думаю, что Сергея надо жалеть. Он жил, как хотел. Был свободен, не скован

      регламентом трудового дня, настоящий кот-интеллектуал, который ходит сам по себе. За

      это расплачивался одиночеством, нищетой, неприкаянностью. Кстати, коль речь зашла у

      нас о стихах, могу предположить, что хотя сегодня многим и не известно его творчество, это вовсе не значит, что не придет час, когда некоторые королевы станут навещать

      школьные хрестоматии. Так в жизни тоже бывает.

      ***

      А беды семьи Пасечных продолжались. Через полтора года после смерти Сережи

      бесследно исчез его сын Борис. Как его ни искали – безрезультатно. В городе его

      друзьями были развешены сотни фотографий юноши в кепке, скрывающей отсутствие

      волосяного покрова. Поздно. Надо понимать, сегодня он там, где его папа и мама. Семья в

      сборе. А мне это дико: как черный ворон небытия за что-то наказывает близких людей…

      Если в своей жизни я и сделал два – три собственных открытия, то одно из них мне помог

      совершить Сергей Пасечный. Знаете расхожую фразу: «талант не пропьешь», которой

      тешат себя интеллектуалы, не чуждые этого порока? – Ерунда. На Сережином примере я

      убедился, что пропить можно все, даже то, что авансом отпущено Богом.

      Я поинтересовался знатными людьми Голой Пристани. Их немало. Герои войны и труда.

      Летчики, комбайнеры, даже один