Сын Губернатора. Ольга Сергеевна Рузанова

– разводит мужчина руками, – иди…

      – Спасибо! – соскакиваю со стула.

      – Но… Короткова, – грозит пальцем, – смотри мне!

      Пулей вылетаю из деканата и, не чувствуя ног, добегаю до конца коридора, сворачиваю на лестничную площадку, спускаюсь на первый этаж и останавливаюсь только в холле у пропускного пункта.

      Прижав руки к груди, считаю удары сердца.

      Вот это адреналин! Быть на волосок от гибели и оказаться спасенной в самый последний момент.

      Спасенной Греховцевым.

      Невероятно. Не то, что он оказался свидетелем драки, а то, что встал на мою сторону.

      Наверное, его отец не такой уж плохой губернатор, раз смог воспитать такого сына.

      Немного успокоившись, возвращаюсь в аудиторию. Юркнув между рядами, сажусь рядом с Ингой.

      – Из-за вчерашнего вызывали?

      – Ага.

      – Блин… – нервно заламывая руки, начинает ерзать на стуле, – хочешь, я схожу в деканат и расскажу, как все было?

      – Не надо, все уже в порядке.

      – Они тебе поверили? – с сомнением спрашивает Инга.

      – Задняя парта! – обращается к нам лектор, – еще слово и пойдете в коридор!

      Мы послушно замолкаем и больше к этой теме не возвращаемся.

      После занятий я забегаю в читательский зал, а затем, перед выходом из универа, набираю из кулера воды в пластиковый стаканчик. Делаю небольшой глоток, разворачиваюсь и резко налетаю на чье-то большое тело.

      Рука дергается, и часть воды из стакана выплескивается на рукав кожаной куртки.

      – Неуклюжая, – слышу над головой.

      Вскидываю голову и натыкаюсь на пронизывающий взгляд сына губернатора.

      – Извини-те… – выдавливаю из себя и, протянув руку, пытаюсь смахнуть капли с черной кожи, но мне не позволяют.

      Герман делает это сам и уже намеревается уйти, как я вспоминаю, что не поблагодарила его за спасение.

      – Спасибо! – посылаю в спину, – за то, что заступился перед деканом.

      Парень замирает, оборачивается ко мне и проговаривает негромко:

      – Никогда больше не смей разговаривать со мной.

      Кожа лица мгновенно вспыхивает. От стыда горят уши, а горло стягивает спазмом.

      Глава 5.

      Остаток недели проходит на удивление спокойно. В деканат меня больше не вызывают, и с Греховцевым я не встречаюсь.

      Банду девиц во главе с Нечаевой и Пахомовой избегаю сознательно. Перемены провожу в аудиториях, в буфет и туалет хожу только во время лекций.

      К понедельнику я окончательно расслабляюсь. Похоже, никто меня преследовать не собирается, и инцидент можно считать исчерпанным. Настроение омрачает только две вещи: необходимость носить зимнюю обувь в начале октября и почти постоянное чувство голода.

      Если бы не тетя Марина из буфета, не знаю, как бы я жила.

      Доедаю пирожок до последней крошки, выпиваю чай и, пока никто не видит, стреляю булочку, оставленную кем-то из студентом на подносе с грязной посудой. По виду ни разу никем не кусанная.

      В приподнятом настроении выхожу из буфета и сворачиваю за угол,