Вероника: проект «Горгона». Рина Гурова

году такие будут носить все! Между прочим, – с хитрым прищуром произносит Амалия, – снять тебя именно в купальнике была не моя идея.

      – Ну, я не знаю, – расстроено вздыхает Вероника, – у меня и без того талии нет, грудь низкая, а купальник это еще больше подчеркивает.

      – Нет талии? Ох, сколько подобных жалоб я выслушиваю в период съемок! Посмотри на этот манекен, – говорит она, подойдя к обшитому бархатом женскому силуэту. – Тебе нравится такая фигура?

      – Такая-то, конечно, нравится! Хотела бы я посмотреть на девушку с такой фигурой.

      Амалия сдержано смеется и, покачав головой, закуривает.

      – Ты, милая, наверное, удивишься, – говорит она, – но этот манекен сделан по твоим меркам. Это твоя фигура! И, неужели, ты думаешь, что я бы позволила снимать в купальнике модель с недостаточно хорошим корпусом?

      – Простите.

      – Ничего, я привыкла.

      В костюмерную входит девушка в клетчатой рубашке и брюках.

      – Ноябрь готова! – объявляет она.

      – Уже иду! – говорит Амалия. – Рита, приступай к августу!

      Фон Хоберг уходит, а девушка по имени Рита приступает к прическе и макияжу Вероники.

      Ее съемка проходит очень напряженно. Амалии все время что-то не нравится, она постоянно ругается со своими помощниками. В конце концов, поняв, что купальник сшит из недостаточно тяжелого и эластичного материала, она приказывает облить девушку водой. После этого, фотограф делает еще несколько снимков, и только тогда фон Хоберг объявляет об окончании съемок.

      Вероника переодевается, а выйдя из-за ширмы, снова встречает Амалию.

      – Сейчас мы заберем еще два платья для тебя, а потом, если хочешь, выпьем чаю.

      Уже упакованные платья ждут их в кабинете Амалии. Забрав их, они располагаются за столиком в буфете. Перед каждой теперь стоит чашка чая и тарелка с пирожным. Время клонится к семи и за окном уже вовсю властвует вечер.

      – Ты очень хорошая, и мне жаль тебя, – не отрывая взгляда от окна, вдруг говорит Амалия. – Нехорошо все это… рабство.

      – Все скоро закончится, я ему уже надоела, – догадавшись, о чем она, произносит Вероника.

      – За свою непростительно долгую жизнь я неплохо изучила мужскую психологию, – вздыхает ее собеседница, переведя взгляд на нее. – Во-первых, мужчины, тем более обремененные большими обязанностями, как и все люди, могут уставать. И если ты создаешь ему дополнительные трудности, он может сорваться, проявить слабость, нервно истощиться, потому что мужчины все-таки ранимые существа, хоть и стараются это скрывать. Во-вторых, все мужчины собственники. Да, ты никогда не станешь для него значить больше, чем семья или работа, но ты уже его собственность, нравится тебе это или нет.

      – Да вам ведь лет тридцать!

      – Тридцать три. Но не потому я так говорю, что считаю этот возраст катастрофическим, а потому что событий в моей жизни было столько, что я невольно стала ощущать себя старухой. При мне пали две империи, а я выстояла. Я родилась в стране, которой больше не существует, и меня бы