И грянул свет. Артем Гаямов

гром. Донья Роза вздрогнула и засеменила в дом, а Кике испуганно вякнул и юркнул в суперконуру. Только Костя остался стоять на месте.

      «Кто увидел молнию, готов к удару грома», – вспомнилось ему, и по спине пробежали мурашки.

      2. НЕПРАВИЛЬНЫЙ СОЧЕЛЬНИК, НЕПРАВИЛЬНЫЙ ТУМАН

      Испания, Малага / 24 декабря 1994 года

      Стрелки старинных напольных часов напряжённо застыли без одной минуты пять, могучий маятник за стеклянной дверцей мерно ходил туда-сюда.

      – Щас, щас.

      Отец возбуждённо поправил очки, смахнул со строгого лакированного корпуса невидимую пылинку, и в этот момент часы начали бить. Яростно, хрипло, оглушительно. Мама отпрянула назад, а может, её отбросило звуковой волной. Костя устоял на месте, только скривился, Кике жалобно взвыл.

      – Внушает, да? – восхищённо поинтересовался отец, когда часы наконец стихли. – Настоящий антиквариат! Как вам? А, Маринка? Константин, как тебе?

      Костя понимающе переглянулся с мамой и осторожно кивнул:

      – Внушает.

      – А это, Игорь? – Мама с опаской глянула на большую картонную коробку. – Ещё один сюрприз?

      – А, это? Сейф.

      – Сейф? Зачем нам?

      – А затем, сын, что деньги хранят в сейфе.

      – Хочешь сказать, что после этого, – мама указала на громоздкие часы, – у нас ещё остались деньги?

      – И не только деньги, – воодушевлённо продолжал отец. – Каждый из нас положит в сейф одну вещь, которую считает самой ценной.

      – Самой ценной? – Костя пожал плечами. – Даже не знаю.

      – Зато я знаю, – заявила мама.

      Она решительно вышла из гостиной, а отец тем временем принялся распаковывать сейф. Нетерпеливо, жадно разодрал коробку, словно ребёнок – упаковку с подарком, повернулся и, указывая на массивный металлический куб, похвастал:

      – Огнеупорный, электронный, высшая степень защиты. А как считаешь, – он доверительно понизил голос, – маме понравились часы?

      – Думаю, она в восторге.

      Костя никогда точно не знал, действительно ли отец не замечает иронии и не слышит критики или же просто умело притворяется. С одной стороны, если бы Игорь Доров в самом деле не чувствовал собеседника, то вряд ли бы стал успешным московским, а теперь ещё и испанским бизнесменом. С другой – если притворялся, то выходило очень убедительно. Вот и сейчас отец лишь неопределённо глянул на сына, а потом подошёл к ярко наряженной ёлке и принялся крутить пальцами стеклянную фигурку поросёнка. В красном колпаке и с надписью «Feliz Navidad!» на розовом пузе.

      – Вот. В твой сейф, – мама вернулась в гостиную и протянула отцу фотографию.

      Маленькую, чёрно-белую, выцветшую, на которой счастливые, совсем ещё молодые родители обнимали улыбающегося до ушей годовалого Костю.

      – Не в мой, а в наш.

      Отец ласково глянул на маму, и та расплылась в улыбке, будто школьница.

      – А что сам положишь?

      – Щас покажу. –