Песнь Бернадетте. Черная месса. Франц Верфель

тебя и в чтении, и в письме, и в счете, и в изучении религии?

      – Это правда, сударь, я глупа.

      – Следовательно, ты согласна, что все твои соученицы умнее тебя. А теперь подумай, дитя мое, как обстоит дело со взрослыми? Особенно с теми, кто много лет учился, кто узнал все, что можно было узнать. Я говорю о таких людях, как аббат Помьян или я сам. И эти ученые люди, которые все знают, скажут тебе, что дама, которую ты якобы видишь, – всего лишь детская фантазия, нелепый сон…

      Бернадетта потерянно глядит на часы, которые усердно тикают на каминной полке.

      – В первый раз, когда я увидела даму, – говорит она, – я тоже сначала подумала, что это сон…

      – Вот видишь, девочка, тогда ты была не так уж глупа… А теперь ты не веришь тому, что говорят тебе взрослые и ученые люди?

      Бернадетта улыбается своей умудренной женской улыбкой:

      – Сон можно принять за действительность один раз, но не шесть раз подряд.

      Виталь Дютур поражен. Какой меткий, убийственный ответ. Действительно, галлюцинации отличаются от снов. Поскольку господин прокурор не имеет опыта ни в том, ни в другом, он вступает здесь в незнакомую область.

      – Но сны иногда повторяются, – говорит он.

      – Я видела это вовсе не во сне, – объясняет Бернадетта звонким уверенным голосом. – Еще сегодня я видела даму, как вижу всех остальных. И я говорила с ней, как говорю с другими людьми…

      – Оставим это, – прерывает ее Дютур, чувствующий, что в области трансцендентного он значительно уступает своей собеседнице. – Расскажи мне лучше, как живет твоя семья. Я имею в виду, как у вас сейчас дома…

      Бернадетта отвечает с откровенностью, свойственной простым людям, которым не знакомо буржуазное тщеславие. Она честно признается:

      – Еще десять дней назад мы жили очень плохо, месье. Из еды у нас была только мучная похлебка. Но теперь мама три раза в неделю ходит работать к мадам Милле, и отец тоже работает на почтовой станции у месье Казенава…

      Этим ответом прокурор как будто очень доволен.

      – Ага, стало быть, знакомство с дамой имеет и свою практическую сторону… Что это за история с мадам Милле?

      Бернадетта долго глядит на прокурора, прежде чем ответить:

      – Не знаю, что вы имеете в виду, месье…

      – Ты очень хорошо знаешь, малышка. Вспомни, суду известно всё, абсолютно всё! Ты утаила от меня, что живешь в доме мадам Милле…

      – Но это неправда. Я уже там не живу. Я ночевала там всего две ночи, в прошлый четверг и в пятницу.

      – Этого вполне достаточно. Тебя пригласили в один из самых богатых и роскошных домов Лурда. Без своей дамы ты бы никогда туда не попала.

      Бернадетта резко встряхивает головой, так что ее капюшон съезжает, открывая темноволосую, причесанную на пробор головку.

      – Мадам Милле сама меня пригласила. Она просила маму, чтобы я у нее пожила. Я сделала это не для себя, а чтобы доставить радость мадам Милле. Мне это особой радости не доставило…

      – А белое шелковое платье? –