Наездник Ветра. Григорий Александрович Шепелев

предложил он, видя, что молодой варяг лишь грызёт редиску.

      – Нет, не хочу, – отказался викинг, – я ненавижу всё, что из моря. В детстве мне приходилось целыми месяцами питаться одним лишь этим.

      – Ты из какой страны?

      – Из Лапландии.

      – А, – кивнул Иоанн, – я там не бывал ни разу, но много слышал о неприступной, чарующей красоте северных морей, о мрачных утёсах и о фиордах, мерцающих под полярным сиянием!

      – Вздор всё это, – зевая, произнёс воин, – там море серое, а здесь синее. Там холодные камни, а здесь песок. Там женщины постоянно ходят в мехах, а здесь – в тонком шёлке. И без своих земляков я тоже не очень сильно скучаю, их тут навалом.

      – Однако ты оказался среди них лучшим, – выпустил Калокир первую стрелу.

      – Мне попросту повезло. Судьба – проститутка. А проститутки …

      – Ласкают тебя задаром! Не правда ли?

      – Я другое хотел сказать.

      – Но ведь это правда?

      – Нет, это ложь. Я предпочитаю за всё платить. Вели принести нам мяса!

      Калокир свистнул. Слуги, как оказалось, стояли прямо за дверью.

      – Разве вам неизвестно, что я люблю баранину с чесноком? – спросил Иоанн, – надеюсь, что мясо уже снимается с вертела? Кстати, пускай какая-нибудь шустрая девчонка сбегает во дворец и скажет, что мы тут сидим с Рашнаром и ждём, когда кто-нибудь там вспомнит, что я люблю кое-что ещё.

      Ярл даже не повёл бровью.

      – Рашнар, друг мой! Надеюсь, ты не сочтёшь кощунством остаться здесь, когда моя просьба будет исполнена? – выпустил Калокир вторую стрелу, едва слуги вышли.

      – Нет, больше девушек я люблю только смерть, – качнул головой начальник дворцовой стражи.

      – Это ещё что значит?

      – Давай-ка выпьем, потом я тебе отвечу.

      – Давай, – сказал Калокир и осушил чашу. Рашнар наполнил её опять, а затем свою.

      – Мы, викинги, верим в Одина, – сказал он, когда обе чаши опять сделались пустыми, – ты ничего не слышал о нём?

      – Слышал. Бог-воитель.

      – Да. Воины, павшие на полях сражений, пируют с ним за одним столом в небесном дворце. У бога есть дочери, и их больше, чем звёзд на небе. Это валькирии. Каждый воин берёт одну из них в жёны. Или в любовницы, если его характер или её темперамент требует перемен. Валькирии своенравны, но не обидчивы. И, конечно, любят они только храбрецов. Тем, кто умирает от старости, вообще нет места во дворце бога.

      – Стой, погоди! – прервал Иоанн, – это слишком просто! Но я всё равно запутался. Получается, что ты любишь смерть ради женщин, которых любишь чуть меньше? Ты сам мне это сказал! Так как же прикажешь тебя понять? Здесь что-то не сходится.

      – Всё здесь сходится, – возразил Рашнар, – я ведь не сказал, что люблю именно свою смерть.

      – Ты думаешь, смерть бывает либо своей, либо ещё чьей-то? Ты разделяешь эти две смерти?

      Этот вопрос был чересчур сложным для ярла. Поэтому он его не услышал. Он продолжал, взяв ещё редиску и кусок хлеба:

      – От смерти не убежишь, она всё равно догонит.