Наездник Ветра. Григорий Александрович Шепелев

бы даже самому чёрту.

      «Конечно! – подумал Алексей Диоген, – зачем желать зла приятелю?» Вслух же он произнёс:

      – Ничего! Он наверняка проспит ещё часа три, а там мы причалим, и ты уже сможешь смело о нём забыть.

      – Твои бы слова, патрикий, да богу в уши! Ты полагаешь, что василевс будет лично вести переговоры с этой скотиной? Да если он и захочет – клянусь, я сделаю всё, чтоб не допустить этого!

      – Как? Неужели и во дворце он осмелится вести себя столь же нагло?

      – Уверен, ещё наглее! Это отъявленный негодяй среди негодяев, полностью разложившийся! Просто выродок и подлец. В нём нет вообще ничего святого.

      Сочувственно улыбнувшись, Алексей бросил ещё один взгляд поверх бронзовой фигуры и зашагал на корму, где был небольшой навес. Лев Мелентий же предпочёл остаться на солнцепёке, чем сойти в трюм. Он начал ходить по палубе взад-вперёд. Пронзительный скрип уключин ёрзал в его мозгу, как игла с зазубринами. Магистр хотел уже заткнуть уши, но именно в ту минуту вдруг появился из трюма тот, за кем плавал в Херсонес дромон «Апостол Варфоломей».

      Это был высокий, худой, чуть сутулый юноша с миловидным лицом и длинными чёрными волосами, одетый как сарацин – разве что тюрбана недоставало. Вокруг его больших синих глаз темнели круги от ночного пьянства и прочих радостей жизни. Но он при этом был гладко выбрит и чисто вымыт. Звали этого юношу Иоанн Калокир. Первым, что вызвало его гнев в тот день, было солнце.

      – Чёртова крышка от проститутского ночного горшка! – пробормотал он, потерев пальцами глаза. Потом его взор упал на достаточно уже близкий Константинополь, увиденный им впервые.

      – Как? – последовал второй возглас, звонкий от потрясения, – Господь разве не поразил до сих пор огнём или наводнением это омерзительнейшее из мест?

      Логофет подбежал к своему молодому спутнику, как слуга к строгому хозяину.

      – Иоанн! Ты изволил возжелать что-то?

      – Да, я хочу вина, – прозвучал ответ.

      – Больше нет вина! Ты употребил всё, до последней капли.

      – Чёрт знает что, – поморщился юноша, – неужели я умудрился выхлебать пару бочек вонючей дряни?

      – Дряни? То было самое лучшее вино из подвалов василевса, благослови его Бог!

      – Магистр, я не расположен выслушивать твои шуточки.

      Логофет порывисто огляделся.

      – Как ты изволил провести ночь? – спросил он затем.

      – Ты что, издеваешься? – покраснел от ярости Иоанн, – как, по-твоему, можно провести ночь в ужасном корыте, полном клопов и крыс? Или ты мне скажешь, что это – лучший из кораблей василевса?

      – Все крысы были умерщвлены перед плаванием. А впрочем, тебе виднее.

      Калокир злобно отвернулся, чтоб плюнуть за борт.

      – Ты не желаешь переодеться? – полюбопытствовал Лев Мелентий.

      – Это ещё зачем?

      – Не очень прилично христианину входить к царю в языческом одеянии. А тем более – к солнцеликой, праведной автократорше!

      – Вот