Люди ночи. Джон М. Форд

чай. Платье соскользнуло на пол. Женщина повесила его на плечиках на дверь, ушла в крохотную ванную, потянулась к застежке лифчика.

      Беренсон повернулся к окну и, потягивая чай, стал глядеть сквозь стекло в частом переплете. Дождь усилился. За дорожками от капель Беренсон видел гору, похожую на изготовившегося к прыжку льва – Трон Артура, – черный Эдинбургский замок и, разумеется, сетевой отель.

      – Проклятый империализм, – сказал Беренсон.

      – У нас была империя, – заметила женщина.

      Из ванной она вышла в сером шелковом кимоно и села на кровать.

      – Не такая. Мы экспортируем свой паршивый фастфуд и свои паршивые сетевые отели по всему миру. У вас, по крайней мере, есть хоть какое-то уважение к местной кухне. И архитектуре. Мы хотим поставить чертовы Золотые арки «Макдоналдса» над Запретным городом.

      Беренсон отвернулся от окна.

      – А знаешь, что по-настоящему смешно? Именно в этом куске трансплантированного Огайо останавливаются ребята из КГБ. – Он вновь глянул на вывеску. – Мой связной с Палатайном сейчас в номере шестьсот четырнадцать, выдает себя за луизианского нефтяного магната и лихорадочно тратит деньги с золотой карты «Американ экспресс».

      – А где останавливаются цэрэушники?

      – Здесь.

      – Это не смешно, Аллан.

      – А я и не шучу, дорогая. Про эту конкретную гостиницу я узнал от приятеля, оперативника ЦРУ. В Лондоне он останавливался в Ковент-Гардене, в крохотном отеле – десяток номеров, ресторана нет. Уверял меня, что там жил Грэм Грин. Возможно, это определило его выбор.

      – Он не может объявиться здесь?

      – Он на пенсии. Живет в Орегоне, ловит рыбу.

      Беренсон подошел к кровати, сел на ситцевое покрывало рядом с женщиной.

      – Русские любят самые американские гостиницы. Американцам нравится местный колорит… и, разумеется, им тоже хочется чувствовать себя международными шпионами. – Он погладил ее шею под воротником кимоно. – Где, черт возьми, КГБ добывает золотые карты «Американ экспресс»? Считается ли Московский Народный банк «крупным международным финансовым учреждением»?

      – А что любят в гостиничных номерах англичане? – спросила женщина. – Помимо того, чтобы их гладили вот… здесь.

      – Англичане любят преуменьшения.

      – Наверное, это я и нашла в тебе. – Она сунула руку под его расстегнутую рубашку. – Ты так элегантно преуменьшаешь.

      – Я слишком для тебя стар.

      Она двинула рукой вниз по его груди, по жестким седым волосам и старым шрамам.

      – Именно это меня в тебе и привлекло, разве не знаешь? Я подумала, глянь на этого старикашку, наверняка в постели он будет упоительно тосклив.

      – И это тоже не шутка, – тихо сказал Беренсон и погладил ей волосы. – «Изменника какая впустит дверь? Ворота разве, что изменники зовут своими[12], пред ним откроются и затворятся со стуком топора».

      – Это из Скинской рукописи?

      – Да.

      – И ты уже цитируешь по памяти. Так ты правда думаешь, что это Кристофер Марло?

      Руки

12

«Изменника какая впустит дверь? Ворота разве, что изменники зовут своими…» – Намек на Ворота Изменников в Тауэре – через них по воде доставляли государственных преступников.