Горбун, Или Маленький Парижанин. Поль Феваль

караулы, – сообщил Монтобер, – и командуют ими попеременно Фаэнца и Сальданья.

      – Всё тайны, тайны!

      – Ладно, успокоимся. Все равно сегодня узнаем. Эй, Шаверни!

      Маркиз вздрогнул, словно его внезапно разбудили.

      – Шаверни, ты что, замечтался?

      – Шаверни, почему ты молчишь?

      – Скажи хоть что-нибудь, Шаверни! Можешь даже нас оскорбить!

      Маркиз оперся подбородком на руку.

      – Господа, – сказал он, – вы по нескольку раз в день губите свои души из-за каких-то банковских бумаг, а я ради этой красавицы погубил бы душу окончательно, раз и навсегда.

      Оставив Плюмажа-младшего и Амабля Галунье в людской за обильно накрытым столом, господин де Пероль покинул дворец через садовую калитку. Прошествовав по улице Сен-Дени и пройдя за церковь Сен-Маглуар, он остановился перед калиткой другого сада, стены которого были почти скрыты огромными поникшими ветвями старых вязов. В кармане прекрасного кафтана господина де Пероля лежал ключ от этой калитки. В саду не было ни души. В конце сводчатой аллеи, такой тенистой, что она казалась таинственной, виднелся новый дом, построенный в греческом стиле; его перистиль окружали статуи. О, этот садовый дом был подлинная драгоценность! Последнее творение архитектора Оппенора![51] По тенистой аллее господин де Пероль дошел до дома. В вестибюле торчали ливрейные лакеи.

      – Где Сальданья? – осведомился Пероль.

      Оказывается, господина барона Сальданью никто со вчерашнего дня не видел.

      – А Фаэнца?

      Ответ был точно таким же. На тощей физиономии управляющего выразилось беспокойство.

      «Что бы это значило?» – подумал он.

      Не задавая больше лакеям вопросов на этот счет, Пероль спросил, можно ли видеть мадемуазель. Забегали слуги. Наконец раздался голос первой камеристки. Мадемуазель ждет господина де Пероля у себя в будуаре.

      Едва он вошел туда, мадемуазель закричала:

      – Я не спала всю ночь! Я ни на миг не сомкнула глаз! Я не желаю больше оставаться в этом доме! С той стороны сада не улочка, а какой-то разбойничий притон!

      Собеседницей Пероля была девушка поразительной красоты, которую мы только что видели во дворце принца Гонзаго. Но здесь, пока не облачившаяся в парадный туалет, в утреннем дезабилье, она казалась еще прекраснее, если только такое возможно. Белый свободный пеньюар позволял догадываться о совершенствах ее фигуры; длинные черные волосы свободно падали пышными локонами на плечи, а крохотным ножкам было просторно в атласных туфельках без задников. Чтобы подойти близко к такой прелестнице и не потерять голову, надо быть из мрамора. Но у господина де Пероля были все основания пользоваться доверием своего господина даже в подобных обстоятельствах. По части бесстрастности он мог бы поспорить с самим Месруром, главой черных евнухов халифа Гаруна аль-Рашида. Вместо того чтобы восхититься прелестями прекрасной собеседницы, он сказал:

      – Донья Крус, господин принц желает сегодня утром видеть вас у себя во дворце.

      – О чудо! – вскричала девушка. – Я выйду из своей тюрьмы?

51

 Оппенор, Жиль Мари (1672–1742) – французский архитектор и рисовальщик.