813. Морис Леблан

лишь визитные карточки и удостоверение личности.

      – Это странно. Господин Шапман, не могли бы вы сказать нам, не было ли у господина Кессельбаха при себе какой-то суммы денег?

      – Да, накануне, то есть позавчера, в понедельник, мы ездили в «Лионский кредит», где господин Кессельбах арендовал сейф.

      – Сейф в банке «Лионский кредит»? Хорошо… Надо проверить с этой стороны.

      – А прежде чем уйти, господин Кессельбах открыл счет и унес с собой пять или шесть тысяч франков в банкнотах.

      – Прекрасно… Теперь мы осведомлены.

      – Есть еще одно обстоятельство, господин следователь, – продолжал Шапман, – господин Кессельбах, которого вот уже несколько дней что-то сильно беспокоило – о причине этого я вам говорил… какой-то проект, которому он придавал огромное значение, – так вот, господин Кессельбах, похоже, особо дорожил двумя вещами: прежде всего шкатулкой эбенового дерева, и эту шкатулку он поместил для сохранности в «Лионский кредит», а еще – маленьким футляром из черного сафьяна, в котором хранилось несколько документов.

      – И этот футляр?..

      – До прихода Люпена он при мне положил его в дорожную сумку.

      Взяв дорожную сумку, господин Формери пошарил в ней. Футляра там не оказалось. Он потер руки.

      – Ладно, все складывается… Мы знаем виновного, обстоятельства и мотив преступления. Это дело не затянется. Господин Ленорман, вы во всем со мной согласны?

      – Не согласен ни в чем.

      На мгновение все оцепенели. Прибыл полицейский комиссар, а за ним, несмотря на охранявших дверь полицейских, проникли внутрь и остановились в прихожей группа журналистов и персонал отеля.

      Хотя суровость господина Ленормана была широко известна и порой граничила с некоторой грубостью, уже стоившей ему определенных нареканий со стороны руководства, такая резкость ответа привела всех в замешательство. Особенно был озадачен господин Формери.

      – Однако, – молвил он, – на мой взгляд, тут все проще простого: Люпен – вор…

      – Зачем ему было убивать? – возразил господин Ленорман.

      – Чтобы украсть.

      – Прошу прощения, но рассказ свидетелей доказывает, что кража имела место до убийства. Господина Кессельбаха сначала связали и заткнули ему рот, потом обокрали. Зачем же Люпену, который до сих пор никогда не совершал подобных преступлений, убивать человека совершенно беспомощного и уже ограбленного?

      Следователь пригладил свои длинные бакенбарды привычным движением, свойственным ему в тех случаях, когда вопрос казался неразрешимым, и задумчиво произнес:

      – На это есть несколько причин…

      – Каких?

      – Это зависит… Это зависит от множества еще неизвестных деталей… К тому же, впрочем, возражение касается лишь природы мотивов. А в остальном мы с вами согласны.

      – Нет.

      На сей раз это прозвучало четко, резко, почти невежливо, так что следователь, совсем растерявшись, не осмелился даже протестовать, сбитый с толку столь странным коллегой. Под конец он сказал:

      – У каждого свой метод. Мне было бы любопытно