Глагол прошедшего времени. Борис Полушкин

комнате. На широкой маминой постели лежала гимнастёрка. Лидка  расправила её, разгладила ладонью складки. На правой стороне блеснулгвардейский значок, царапнули ладонь нашивки – красная и жёлтая.

      – Пап, а на фотографии у тебя орден был. Где он?

      – Да там, в сидоре всё. И орден и медали.

      – А почему не надел?

      – Чтобы не потерять.

      Лидка села напротив отца, укрепила на двух перевёрнутых вёдрах широкую доску и стала чистить лук.

      – У меня тоже медаль есть. "За трудовые заслуги".

      – Почему не носишь?

      – Мужики смеются. Спрашивают, на каком фронте воевала?

      – Плюнь на дураков.

      От печки веяло теплом, мягкий свет из окна не резал глаза, и Лидке сделалосьтак хорошо, что она и не могла припомнить, когда она чувствовала такое полноесчастье.

      – Да ты, донюшка, никак засыпаешь?

      Лидка встрепенулась.

      – Нет, нет, папа. От тепла сморило чуток.

      – Мама скоро придёт?

      – Скоро. Она, наверное, в школу зашла. Полы моет, подрабатывает.

      – А Генка где?

      – Она его с собой таскает. Оставить не с кем.

      – Большой уже? Разговаривает?

      Лидка расхохоталась.

      – Разговаривает? Матерится. Выздоравливающие в госпитале в нём души не чают. Только он на порог, они уже летят:-"Огонёк, к нам. Огонёк, к нам". И лошадку емувырезали деревянную, и мельницу  водяную, и вертушку. Мама после работы егонайти не может. У Рыжего от конфет губы не разлепляются. Пап, в кого он такойрыжий?  Аж светится весь.

      – Мама твоя в девчонках рыжая была. Её и дразнили Солнышко.

      – Рыжая? Она каштановая.

      Отец пожал плечами. Взял деревянную ложку, помешал в казанке, подумал идобавил соли.

      – Смотрю, у вас и картошка, и лук. Из деревни прислали?

      – Дядя Тима с оказией привёз. Погреба нет, таскаем мешки туда-сюда, боимся, пропадёт.

      – Сами давно там были?

      – Я в сентябре была. Дед Яков дом за лето с дядей Тимой поправил. Нас ждёт. Говорит, хватит вам по чужим углам скитаться, возвращайтесь..

      Отец  потёр ладонью шею, спросил задумчиво.

      – Кто из мужиков вернулся?

      Лидка наморщила лоб.

      – Звонарёв с Липовки, без руки. Дядя Серёжа Гусаков. Ему глаз выбило и левую сторону лица разворотило. Мама ему из щеки осколок плоскозубцами вытаскивала. Стекольщик, не помню кто, без ноги вернулся.

      – Знаю, Ведринцев. Это ещё когда я на излечении был, в сорок втором.

      Скрипнула дверь в сенцах  и на пороге появилась мама. Генка разбежался было, но увидев незнакомого, подался назад.  Мама  опустилась на обувную полку  и выдохнула.

      – Василь.

      Отец, стоявший на коленях перед печкой,так и пополз к ним, протягивая руки.

      – Гена, сыночек.

      Генка, готовый задать ревака, вцепился в мамин рукав.

      Лидка попыталась оторвать брата от мамы.

      – Рыжик. Это же наш папка с войны пришёл!

      Рыжий вовсе зарылся в мамин живот и заревел.

      Минут десять они сидели у порога, плакали, смеялись, уговаривали Генку, и опять смеялись