Отель «Синяя Птица». Федот Атрепьев

уже не такое яркое, потому что привык, хотя смотреть дольше обычного становится больно. «Сколько я пролежал?», – подумал Иван и повернул голову в сторону художника. Серова не было, но мольберт стоял на том же месте. Иван не интересовался и раньше, что же пишет Серов. Как-то было неловко. Слышал даже, что художники натурщики или пленэристы не любят когда заглядывают, пока они творят.

      Иван встал, взял шорты и подошел к воде. Отсутствие зрителей позволило ему ополоснуться по пояс. Находясь по щиколотку в воде, Иван начал надевать шорты. «Главное, чтобы не было песка, – сказал про себя Иван и посмотрел в сторону отеля, – почему «Синяя птица»? Вообще ничего синего, и птиц я пока не видел», – удивился он уже не в первый раз.

      Вернувшись к тому месту, где происходила нелепая беседа, чтобы взять шлепки и полотенце, Иван решил все-таки оценить уровень, ну или хотя бы направление искусства Серова. Два шага любопытства, и вот они уже сделаны. Иван взглянул на холст и слегка растерялся, в какой-то момент ему даже показалось что у него оптический обман: на холсте было изображено поле. Обычное русское поле, хоть пой нараспев. Золотая пшеница, лес-перелесок и овражек, в нем ручей, скорей всего, ключевой, аж повеяло холодком, и солнце нереально большое, словно с Меркурия смотришь на него, тысячекратным светом сияет.

      «Не может быть, – металось в голове Ивана. – Откуда, где все это, он же видел, что Серов не только прикладывался к рому, но и водил, прикасался, всматривался, думал, взирал вдаль, мерил кисточкой что-то.

      «Розыгрыш, но картина хороша, живая и радует глаз, что ж ее здесь оставлять», – рассуждал Иван, но, оценив обстановку и убедившись в полной безопасности холста, побрел в сторону отеля «Синяя птица».

      Гора

      Иван оказался на горе в состоянии задумчивой растерянности.

      Сначала он подумал, что идти в отель нет смысла, так как поужинать можно в любое время, об этом его предупредили дважды Козинаки и Адель. «Вы можете совершено не беспокоится, гуляйте, принимайте солнечные ванны, водные процедуры, а также воздушные. А, как проголодаетесь, вуаля, кушать подано». Особенно запомнились последние три слова, эдакая смесь французского и русского. Есть не хотелось, воду он взял в холодильнике, что стоял при выходе с пляжа.

      Пляж перетекал в сеть тропинок, те, в свою очередь, впадали в полудикий газон, а он – в брусчатые дорожки, курсировавшие между кустами роз и других неизвестных Ивану цветов, пальм и южных хвойных деревьев, все мягко заканчивалось оазисом, в котором утопал отель.

      Сделав несколько глотков прохладной пресной воды и облив ею лицо, он зашагал вдоль моря по тропинке, ведущей в гору, не высокую, но очень живописную. С одной стороны скалистая ее часть уходила в море, попирая его, преграждая ему путь дальше. Волны в свою очередь не сдавались, бились бесконечно о камень, точа его, и кое-где достигли небольших результатов, но до победы еще было далеко. С другой стороны лесная борода простиралась ввысь, к другим горам. Прекрасное сочетание. Борьба и покой.

      Иван