Моя борьба. Книга пятая. Надежды. Карл Уве Кнаусгор

налили, и веселье продолжалось. Ингвиль с бокалом в руке стояла у стены, такая красивая, что по спине у меня побежали мурашки. Я вспомнил, что должен поговорить с ней, и направился туда.

      – Все очень по-студенчески! – сказал я.

      – Да, – ответила она.

      – Ты, кстати, читала Рагнара Ховланна? Он, по-моему, много об этом пишет.

      Она покачала головой.

      – Он у нас в академии преподает. Из Вестланна, как и ты. И я, кстати, тоже чуть-чуть вестланнец. Ведь мама у меня из Сёрбёвога. Так что я наполовину вестланнец!

      Она с улыбкой смотрела на меня. Я чокнулся бокалом о ее.

      – Сколь! – сказал я.

      – Сколь! – повторила она.

      Я заметил, что Анне смотрит на нас, и поднял бокал повыше. В ответ она тоже подняла свой. Юн Улав стоял, покачиваясь, посреди комнаты, нашаривая, обо что опереться, но не нашел, и его повело в сторону.

      – Ненадолго его хватило! – засмеялся я.

      Он удержал равновесие и с бесстрастной миной побрел в спальню.

      А где Идар и Терье?

      Я прошелся по квартире. Они сидели на кухне, склонившись над столом и вцепившись в бутылки, и трепались. Когда я вернулся, Ингвиль сидела на диване рядом с Анне. Взгляд у Анне был затуманенный и не вязался с ее улыбкой.

      Она обернулась к Ингвиль и что-то ей сказала. Ингвиль ахнула и выпрямилась, и я понял, что слова Анне ее поразили. Ингвиль что-то ответила, Анне рассмеялась и покачала головой. Я направился к ним.

      – Я знаю таких, как ты, – сказала Анне, вставая.

      – Неправда, – ответила Ингвиль. – Ты и меня не знаешь.

      – Еще как знаю, – сказала Анне.

      Ингвиль рассмеялась. Анне прошла мимо меня, и я сел на ее место.

      – Что она тебе сказала? – спросил я.

      – Что я из тех, кто уводит чужих мужиков.

      – Серьезно? Так и сказала?

      – Вы что, встречались с ней? – спросила она.

      – Я с ней? Нет, конечно, ты что, с ума сошла?

      – Я это терпеть не желаю. – Она поднялась.

      – Конечно, – поддержал ее я, – но ты же не уйдешь. Время детское! И вечеринка клевая, разве нет?

      Ингвиль улыбнулась.

      – Я не ухожу, – сказала она, – только до туалета дойду.

      Я заглянул в спальню. Там, уткнувшись лицом в плед и свесив руку с кровати, храпел Юн Улав. В коридоре возле входной двери я заметил Арвида.

      – Как жизнь, Кнаусгор-младший? – проговорил он.

      – Ты уходишь? – спросил я, вдруг испугавшись, что он уйдет. Я хотел, чтобы все остались и веселье продолжалось.

      – Нет-нет, – отмахнулся он, – просто выйду проветриться.

      – Хорошо! – обрадовался я и вернулся в гостиную.

      Ингвиль там не было. Неужели все-таки ушла? Или еще в туалете?

      – Скоро Ингве Queen поставит, – сказал Асбьорн и отошел от проигрывателя, – этот момент наступает всегда. Когда он уже нагрузился и веселье, в сущности, закончилось. По крайней мере, для него точно.

      – Мне тоже Queen нравятся, – сказал я.

      – Да вы чего? – Он расхохотался: – Это у вас наследственное или на Трумёйе что-то распыляют? Queen! Чего уж сразу не Genesis? Или Pink Floyd? Или