Три минуты молчания. Снегирь. Георгий Владимов

значит, – отвечает другой.

      – Ты шутишь! Какая же в январе селёдка?

      – Так это ж не я иду. Это ж они идут.

      Девица мне выбросила направление и закрылась. Бичи повздыхали и ушли перекуривать. А я дальше – крутиться по карусели. И часа не прошло, как выкрутился – со всеми печатями.

      На спуске народ уже валом валил по мосткам. Я вклинился и зашагал – как рыбёшка в косяке. Снег скрипел под ногами, скрипели доски, и с нами облако плыло, от нашего дыхания; мы в нём шагали, как в тумане. У проходной разделились на два рукава, потекли мимо милицейских. Портовые шли налегке, ну, а меня с чемоданчиком остановили.

      Спиртного при мне не было. Даже милиция выразила удивление:

      – Небось через проволоку передал?

      – Святым духом, – говорю, – по воздуху.

      – А много? – смеётся милиция.

      – Да штуки три.

      – Это ещё не много. Вот сейчас кочегара задержали – восемь поллитров нёс в штанинах.

      – Анекдот! – говорю. – Конфисковали?

      – Ну, так если вываливаются! Это ж не дело. Надо, чтоб не вываливались.

      – Правильно, – говорю.

      – Счастливо в море!

      Народ растекался по причалам, по цехам, по пакгаузам. Знакомые меня приветствовали – машинист с локомотива, доковые слесаря, девчата с коптильни, с рефрижераторов; я им улыбался, рукой помахивал и шёл себе, не задерживался, пока не упёрся в шестнадцатый причал. Здесь мой «Скакун» стоял – весь в инее, как обсахаренный. Грузчики-берегаши набивали трюма порожними бочками. Кран с берега подавал их в контейнере, контейнер зависал над люком и рассыпался, и бочки летели в трюм с грохотом.

      У трапа чудак скучал с вахтенной повязкой – две синих полосы, между ними белая, – поглядывал на берегашей и поплёвывал в воду. Не нравилась ему такая работа. Я ему подал направление и матросскую книжку. Он их приложил к пачке, а сам на мою курточку загляделся.

      – Матросом идёшь?

      – Матросом.

      – Хорошо. – Не знаю, что тут особенно «хорошо», но так уж всегда говорится. – А я третьим штурманом.

      – Тоже хорошо.

      – Медкомиссию прошёл?

      – В этом году не надо.

      – А венеролога? Не намотал на винт?

      – Ангел меня сохранил.

      Ростом третий штурман был меня ниже, а вида ужасно задиристого. Где-то шрам себе заработал через всю щеку. Когда он смеялся, шрам у него белел, и лицо ощеривалось.

      – Отойдём сегодня? – спрашиваю.

      – В три часа, наверно. А может, завтра. Капитана ещё нет. А ты почему опаздываешь?

      – Оформляли долго.

      – Оформляли! Дисциплинка должна быть. Курточку не продашь?

      – Нет.

      – И не надо. Раз опоздал – будешь вахтенным. Повязку надень.

      Он мне отдал свою повязку и сразу повеселел.

      – В контору сбегаю. Лоции надо взять. И аптеку.

      – Так и скажу, если спросят.

      – Ну, молоток! Последи за берегашами. Видишь – как бочки швыряют. Все клёпки разойдутся. Ты покричи, чтоб кранец подкладывали.

      – Покричу обязательно.

      – Надо,