Плохим мальчикам нравятся хорошие девочки. Ирина Муравская

сопроводив все нецензурной лексикой, со стула подрывается, вылетая из кабинета.

      Кажется, я его выбесила.

* * *

      Вечерняя прогулка с Чарой – стандартный променад. Правда, сегодня он слегка припозднился по срокам, но так даже лучше.

      К одиннадцати набережная уже практически пустует, а побережье и вовсе свободно. Зато негромко играет музыка с открытых площадок, а по всему периметру горит подсветка, окрашивая тропинку с пальмами переливающейся радужной палитрой.

      Пользуясь безлюдностью, спускаю пса с поводка, и тот, окрыленный свободой, моментом уносится вперед. В дневное время так сделать не рискнешь, слишком много выслушаешь потом о себе и своем питомце.

      И это при том, что Чара у меня ярая пацифистка. Укусить никогда не укусит. Максимум залижет до щекотки, но тоже выборочно. К кому попало не пойдет. Детей вот обожает, а взрослых по большей части сторонится. Если не сказать, что боится.

      Думаю, это психологическая собачья травма. Когда водила ее в ветеринарку после того, как нашла, на рентгене обнаружились старые зажившие переломы. Носиться как угорелой сейчас ей это не мешает, однако я с ужасом представляю, насколько же бедняжке больно было тогда.

      Минута, две, три. Чара испарилась.

      На зов не реагирует, в поле зрения не промелькивает. Умчалась куда-то в ответвление, где уже не так освещено, а музыка едва слышна. Собственный голос в образовавшейся тишине звучит пугающе громко.

      Улавливаю тихое гавканье и спешу туда, обнаруживая питомца возле лавочки, на которой одиноко сидит человек в черном балахоне. Разглядеть его сложно из-за натянутого капюшона, понятно только по комплекции, что не девушка. И что он кормит мою собаку чем-то прямо с рук!

      – Чара, ко мне! Сколько раз говорила, не бери ничего у незнакомцев, – с досадой подхожу к любимице, пытаясь оттащить за ошейник.

      Какой там. Она так-то особа крупногабаритная. А когда упрямится, и вовсе словно в землю врастает.

      – Не отравлено. Это обычная ветчина, – для подтверждения машут мне надкусанным сэндвичем, какие продаются в любом продуктовом магазинчике.

      – Не надо ей таких деликатесов. Потом лечиться замучаемся.

      – Ты уж не утрируй, Чижова. Сколько ем, пока живой.

      Чижова? Откуда он знает мою фамилию?

      Хотя да, голос знакомый. Недоверчиво всматриваюсь в черты, но из-под капюшона выглядывает только подбородок. Заметив, что я его не узнаю, парень делает одолжение и выпрямляется, вскидывая на меня голову.

      От удивления выпускаю ошейник.

      Офигеть, Сорокин!

      – Ты-то что здесь забыл?

      – Ужинаю под звездами. Не видно?

      Видно. Сэндвич, вскрытая жестяная банка сэвэн апа и пачка сигарет – ужин богов.

      – И давно ошиваешься в этих краях? Я тебя здесь прежде не видела.

      – Так и я тебя тоже. Может, мы просто друг друга не замечали? Но ты, конечно, девица отчаянная. Так и ищешь неприятностей на задницу.

      – Сейчас-то что не так?

      – Шляешься одна по подворотням.

      Ну, этот закоулок