Инкарнация. Юлия Бабчинская

и демонстративно поклонился. После чего подхватил ладонь Адель без спроса и легонько поцеловал, наглец.

      Адель ответила надменным кивком и кривой ухмылкой.

      Он проследовал к выходу, распахнул дверь так свободно, будто был здесь хозяином, и Адель уж было засомневалась, что она, возможно, не знает каких‑то подробностей жизни Таргюсонов, но нет, вот он подхватил со столешницы потертый томик, на пороге обернулся и вновь сверкнул белозубой улыбкой, а лучик солнечного света позолотил его русые с рыжиной волосы.

      – Адьес! – сказал он и был таков.

      Следом из кладовой вылетела разрумянившаяся Николетт, поправляя лиф своего платья. Ее русые волнистые волосы топорщились во все стороны.

      – Анри, – крикнула она вслед своему возлюбленному, но тот уже захлопнул за собой дверь.

      – Он симпатичный, – прокомментировала Адель. – Даже слишком сладкий для такого серого мира, как наш.

      – А… – Николетт ошарашенно взглянула на незваную гостью. – Адель! Что ты здесь забыла? Я… Как? Нет, это вовсе не то, что ты…

      – О да, милая, – очаровательно улыбнулась Адель, сминая в руке перчатку – только сейчас она заметила, что вторая куда‑то запропастилась. – Это как раз то самое, и даже больше, не правда ли?

      – О чем ты… – Грудь Николетт вздымалась все сильнее, а лицо покрывалось густой краской. – Ты проникла ко мне в дом! Чтобы опять стащить что‑то? Я сейчас же позову…

      – Никого ты звать не будешь, дорогая моя Николетт, – вновь улыбнулась Адель и поднялась со скамьи, поравнявшись с маленькой леди Таргюсон, такой неосмотрительной. Как же случилось, что ей принесли гвоздику? В чем она особенная? Адель пыталась вглядеться в лицо девушки, найти там какую‑то зацепку, разгадку, ответ на свои вопросы, но ничего. Просто смазливое личико и не слишком выдающиеся таланты. – И ты прекрасно знаешь, что я ничего не воровала, не так ли, моя подружка?

      Николетт стыдливо отвела взгляд.

      – Что тебе нужно? Денег, быть может? Слышала, твоя семья в бедственном положении.

      – Мы не будем говорить о моей семье или обо мне, дорогуша. Только о тебе. Думаю, всем станет любопытно, чем вы тут занимались с… как его там? Анри… Анри… mon amie… Кто он? Трубочист? Вряд ли. Может…

      – Он принц! Чтобы ты знала! – выпалила Николетт, и Адель расхохоталась.

      – Подружка, ну ты и шутница! Что еще он тебе рассказал?

      – Ты ничего не понимаешь! Ты ведь никогда не любила, а я… – И тут Николетт неожиданно расплакалась, садясь за стол прямо перед своей синей гвоздикой. – Я люблю его! Больше своей жизни! Он для меня все.

      – Прекрасно. Откуда у тебя этот цветок? – Адель кивнула на вазу и вдруг заметила, как побледнела Николетт.

      – Ты что‑то знаешь про него?

      Адель расправила плечи и обратила взгляд на гвоздику, будто созданную изо льда.

      – Достаточно, – проговорила она. – Но я не думала, что ты…

      – Неужели и ты тоже, Адель? – Глаза Николетт расширились от удивления, а в следующий миг она